Я вздохнула: совсем не умею обращаться с маленькими детьми. Думала, Светлана сейчас ответит: «Нет» и спокойно усядется на стул.

Девочка тем временем с воплем «И-го-го! И-го-го!» стала носиться между столиками, уронила на пол чью-то сумку, подскочила к матери, схватила с блюда эклер и целиком запихнула его в рот.

– Света! – возмутилась Катя. – Нельзя брать еду немытыми руками!

Я опустила глаза. Отличная реакция. На мой взгляд, следовало сделать замечание ребенку: «Так себя не ведут. Сядь и вежливо спроси: «Можно взять пирожное?»

Светлана хотела что-то сказать, открыла рот, недоеденный эклер вывалился на ее платье.

– Неряха, – укорила мать, схватила малышку за руку и повела к туалету.

– Нет, нет, нет, – завопила Света, тормозя пятками, – не туда! Хочу-у-у назад!

– Надо вымыть ручки, отряхнуть платьице… – завела Катя.

– Нет, ты плохая, фуу, какашка, – заныла дочь.

Мать закатила глаза.

Света вскарабкалась на стул, схватила корзиночку с кремом и начала жадно ее есть. Катя вздохнула:

– Доченька, аккуратнее.

Девочка показала матери язык, вытерла руки о скатерть, взяла мою чашку с недопитым чаем и с хлюпаньем опустошила ее.

– Она еще очень маленькая, – смущенно забормотала Екатерина, – не понимает, что хорошо, а что плохо.

– Воспитывай ребенка, пока он лежит поперек лавки, а когда он лег вдоль лавки, уже поздно, – назидательно сказал Никита, – русская пословица. Мама, с детьми надо построже. Тобой все вертят, и Алиса…

– Она хорошая, – прошептала Катя, – очень красивая! Прямо загляденье, а не девочка.

– Двоечница, – отрезал Кит.

– Дорогой, твоей старшей сестре учение трудно дается, – объяснила мать, – так всегда получается, Господь либо ум, либо внешность дарит.

– Нет. Ей лень задания выполнять, – скривился мальчик. – Сядет вроде как уроки делать, а сама журнал про моду читает. И вечно жалуется, что голова у нее болит, кружится. Врет! А ты веришь и предлагаешь: «Посиди дома, раз заболела». Лентяйке только этого и надо. С Алиской надо построже. Голова болит? Умойся и на занятия дуй.

– Девочка родилась слабенькой, – начала оправдывать старшую дочь Катя, – первый год постоянно болела…

– Мама, ты Алиске своей опекой только хуже делаешь. И Светке иногда полезно по затылку зафигачить.

Кит не успел договорить, Светлана схватила чайник, попыталась поднять его и уронила, крышка свалилась, темная жидкость потекла по скатерти.

– Ах ты господи, – запричитала Катя, вскакивая, – Светонька, ты не ошпарилась? Сейчас промокну лужу.

– Хочу-у-у пить, – заныла девочка.

– А-а-а, все в кафе сидят, а меня не позвали, – раздался за моей спиной обиженный голос.

Я обернулась и увидела Алису.

– Без меня все съели? – продолжала та. – А мне фигу? Очень красиво.

– Доченька, – зачастила Катя, – Виола нас угощает, папа кошелек унес.

– Почему мне не позвонили? – гнула свое Алиса. – Я всегда в пролете. Мне ничего никогда не достается.

– Деточка, это неправда, – укорила ее Катя.

– Никите сегодня купили плеер, Светке куклу, подарок с конфетами, набор «Парикмахер», плюшевую собаку, – перечисляла Алиса. – А мне? Мне что? Где мои подарки, а?

– Они непременно под елкой будут, – заверила Катя, – завтра их найдешь.

Но Алиса не успокоилась, она ткнула пальцем в брата.

– Ему Дед Мороз ничего не притащит?

– Почему? – удивилась мать. – Все получат подарки.

– И Светка? – не успокаивалась старшая сестра.

– Конечно, – заверила Катя, – ты очень хорошая девочка, переживаешь за младших, боишься, что им ничего не достанется? Не волнуйся.

– Это нечестно! – топнула ногой Алиса. – Им сегодня кучу подарков накупили, а мне фигу! У них и сейчас полно всего, и завтра еще получат. А мне? Мне что? Почему мне меньше их достается?!