Для нас, детишек, было целым событием, когда мама затевала печь хлеб. Она вставала еще до солнца и замешивала тесто в большом эмалированном тазу. Мы, конечно, рядом – мама разрешала нам тоже участвовать. Когда я стал старше, даже просила месить тесто – тут нужны были силы. Замесив тесто, укрывала его теплым одеялом, чтобы быстрее поднималось. Дрожжи применяли только живые (их приготовление тоже отдельный рассказ) – тогда сухих и не было.

Через какое-то время (мама все готовила «на глаз», по ощущениям) тесто делила на зувала (круглые заготовки на одну лепешку, похожие на русский каравай), послойно заворачивала в дастархан, который только для этого и использовался, и опять оставляла тесто доходить.

Тем временем занималась тандыром. У нас всегда был запас хвороста или куски сухой виноградной лозы после осенней обрезки. Их заготовка входила в обязанности детей – меня, брата и сестер. Вокруг были колхозные виноградники, которые все равно надо было очищать от обрезков.

Как понять, что тандыр готов к запеканию? Очень просто: внутренняя поверхность тандыра, сначала черная от сажи, пока горели дрова, прямо на глазах светлела – можно выпекать лепешки («нон»).

Мы, дети, тоже тут как тут. Нас обязательно ждала вкусная награда: кульча (маленькая сладкая лепешка – ее обмазывали медом или сахарным сиропом), белая сахарная свекла, запеченная в золе. Иногда на остатках углей, лучше в горячей золе, мама запекала печень или даже какой-нибудь пирог со сборной начинкой. Будучи взрослым, я пробовал много блюд, приготовленные в тандыре, но детские воспоминания – самые яркие.

Еще большим событием был процесс ремонта (замены) тандыра. Мы с отцом, пока он был зрячим, отправлялись в Сара-Тепа (сейчас там жилой микрорайон) за желтой глиной (практически гончарная глина, в которой почти отсутствует песок). Обычно на тандыр хватало одного мешка, да я еще изображал помощника и нес на спине свой мешочек.

У нас во дворе, на солнечном месте, отец выкапывал яму по форме будущего тандыра – яма как пиала расширялась кверху[15]. Потом мы начинали готовить глину. Постоянно замешивая, в нее добавляли овечью (редко, за неимением, козью). Глину готовили основательно, строго соблюдая влажность, доводя до вязкого полутвердого состояния (почти как пластилин). Если влажности будет больше, чем надо, получим тандыр в трещинах.

Глине тоже, как и тесту, надо было дозреть: ее укрывали от солнечных лучей и оставляли на какое-то время.

Приходило время лепить тандыр. Из готовой глины делали продолговатые «лепешки»-заготовки толщиной сантиметров пять (так мне запомнилось). Заготовки лепили к стенке вырытой ямы, формировали горловину тандыра, воздуходувы. Стенки «пиалы» ладонями разравнивали и оставляли сохнуть в естественных условиях. В особенно жаркие солнечные дни яму чем-то укрывали, чтобы глина высыхала не так интенсивно.

Если тандыр, высыхая, не покрывался трещинами, значит, глина приготовлена правильно и можно приступать к следующему этапу. Готовый тандыр по периметру обкапывали, освобождая от земляного «плена» и поднимали наверх. Делать это было очень непросто: надо было вынуть тандыр, не повреждая его и установить на заранее подготовленное основание.

Основание из кирпича-сырца мы готовили с учетом того, что тандыр для удобства пекаря, в данном случае мамы, устанавливали с наклоном примерно в 45 градусов.

Установленный тандыр с основанием тщательно обмазывали саманной глиной и давали сохнуть естественным образом, чтобы ни тандыр, ни его отделка не покрылись трещинами, когда разожжем в нем огонь.