Первые воспоминания в виде отдельных картинок относятся к возрасту 2,5 лет. Помню комнату, тускло освещенную лампой. По словам мамы, то была ночь кризиса – я тяжело болел корью – в больнице поселка Михайловское (теперь – Асланбек) в 3-х километрах от Серноводска. Второй раз я попал в это заведение в 5 лет на двадцатидневный карантин по подозрению в скарлатине вместе с другими неудачниками из детсадовской группы. Время до окончания карантина тянулось мучительно. Подозрение не подтвердилось, больные среди нас не обнаружились. Окна палаты выходили на унылый склон с пожухлой травой и старое кладбище с крестами. Не посвященные в тонкости педагогики нянечки, использовали пейзаж в воспитательных целях, предупреждая, что нарушители тишины вместо возвращения домой попадут на этот погост.

Фронт не дошел до Ассиновской 60 километров. Немцев остановили на окраине Владикавказа.

Название этого города периодически менялось. Дважды столицу Осетии называли Владикавказом (в 1931 и 1990), дважды Орджоникидзе (в 1944 и 1954 годах) и один раз Дзауджикау (в 1954 году). Немецкие самолеты летали над Ассиновской бомбить Грозный. Зарево горящей там нефти было отчетливо видно по ночам. На нас фашисты не разменивались. Однажды метрах в пятидесяти от нашего дома упала, видимо случайно брошенная, бомба. Воронка так и осталась не засыпанной. На станичном выгоне, начинавшемся за нашим жилым домом (месте прогулок старшей группы детсада), с 13.08.1942 по 07.01.1943 года базировался 46 гвардейский женский авиаполк ночных бомбардировщиков У-2 (кукурузников), участвовавший в обороне Владикавказа, в уничтожении войск и техники немцев в районах Моздок, Прохладный, Дигора. За ночь летчицы совершали до девяти боевых вылетов. Поразительно, но полеты на этих самолетах, созданных из деревянных брусков, фанеры и полотна до осени 1944 года совершались без парашютов. Присутствие этого спасательного устройства не было предусмотрено конструкцией кабины. Стрелково-пушечное вооружение на У-2 также отсутствовало.

В мемуарах гитлеровского пикировщика Ганса-Ульриха Руделя я с гордостью за этих девчат прочел жалобы на их «коварство». Он – единственный в Рейхе кавалер «Золотых дубовых листьев с мечами и бриллиантами к Рыцарскому кресту Железного креста» (какова пышность названия) – сетует на ночные налеты» маленьких, опутанных тросами бипланов», «воздушных змеев», летчики которых на подлете к цели выключали двигатели и, заметив горящий свет, бросали небольшие осколочные бомбы. Кстати, У-2 «возил» и фугасные бомбы. Бомбовая нагрузка составляла 400 кг. «Больших успехов они обычно не добиваются», – сообщал бывший ас, – «…это только попытка расшатать нам нервы». Правда, далее Рудель признает, что некоторые из коллег, в числе и командир эскадрильи, награжденный «Дубовыми листьями» (простыми, без прибамбасов), во время таких налетов были убиты. То есть получили в дополнение к «Железным крестам с дубовыми листьями» кресты сосновые.

О героизме и самоотверженности девушек свидетельствуют впечатляющие сведения. Летный состав полка, во главе с командиром Е. Д. Бершанской, включал в себя 40 человек. Из них погибли 11 летчиков и штурманов. 23-м было присвоено звание Героев Советского Союза.

В память о «ночных ведьмах» остались окопы аэродромной охраны на вершинах и у подножий двух небольших курганов (по оценке археологов – скифских воинских захоронений), расположенных на дальней границе выгона. Курганы и окопы были местом наших игр «в войну» во время прогулок.

По воспоминаниям мамы, в 1942 году работники завода уходили на фронт под Владикавказ и гибли там, даже не успев получить военного обмундирования. В числе погибших там был и наш сосед – отец Васьки Бабадеева.