– Знаешь, на острове Райатеа, Таити, есть цветок, тиаре Апетайи, он имеет прекрасный белый бутон и расцветает на рассвете на горе Темехани. Аборигены считают, что увидеть процесс рождения тиаре – большая удача. Сорванный цветок быстро вянет, поэтому им можно любоваться лишь на расстоянии. Я считаю большой удачей, что встретил тебя, Ирина. С некоторых пор ты – мой тиаре, моё счастье и богатство. Но ты так хрупка и нежна, словно истинный тиаре, и я боюсь разочаровать или обидеть тебя нечаянно.

Ирина промолчала и так же без слов стала подниматься по ступеням, ведущим из бассейна. Неожиданно её нога скользнула вдоль ступени, и Ирина потеряла равновесие. Реакция Евгения была мгновенной – он подхватил Ирину, и они оба обвалились в воду, высоко подняв множество брызг. Бассейн не был слишком глубоким из-за племянницы Владимира, которая в силу своего невеликого возраста любила плескаться на мелководье, поэтому в нём можно было находиться, касаясь ногами дна. Евгений так и не выпустил из своих объятий Ирину, и они какое-то время молча стояли в воде, глядя в глаза друг другу. Евгений первым прогнал прочь оцепенение и приник губами ко рту Ирины, в то время как его руки скользили по её влажному телу.

Словно яркая вспышка нереального света, калейдоскопом ужасных образов вернулась память, и Ирина вспомнила, как чьи-то чужие руки сжимали её больное тело, покрытое синяками и ссадинами. Ирина как-то сразу поникла, съёжилась, придавленная воспоминаниями. Она не издала ни звука, просто мягко отстранилась от Евгения и, сопровождаемая его растерянным взглядом, так же молча поднялась по ступеням бассейна и вышла из сауны.

Из гостиной доносились тихие голоса. Проходя мимо, Ирина заглянула в комнату. Возле камина, на ковре, сидели, обнявшись, Владимир и Оленька и едва слышно переговаривались между собой. Влюблённые настолько были поглощены друг другом и своей беседой, что не заметили Ирины, и она могла спокойно, без объяснений, отправиться в одну из гостевых комнат, которую обычно занимала, бывая с визитом в доме Владимира.

Ирина провела полубессонную ночь. Она ворочалась на кровати, обрывочный, с долгими промежутками бодрствования, сон то захватывал её в свои объятия, то снова отпускал, оставляя на откуп въедливым мыслям о Евгении, и её, Иринином, будущем. Как возможно было примирить родившееся чувство к Евгению с отвращением, которое возникало, едва он пытался её приласкать? Это отвращение было сродни условному рефлексу, оно существовало помимо её рассудка. Умом Ирина понимала, что может вполне доверять Евгению, но что-то тёмное, непознанное, дремавшее внутри неё и просыпавшееся лишь в момент близости с мужчиной, говорило ей: «Беги скорее, спасайся». И самое обидное, что это нечто было сильнее всех доводов разума.

Утро нашло Ирину впавшей в лёгкое дремотное состояние, однако едва слабые лучи солнца коснулись её лица, как Ирина проснулась. Она хотела немного понежиться в постели, но дверь резко распахнулась, и в комнату влетела Ольга.

– Доброе утро, артистка ты моя. Ну, что ты там вчера такое отмочила, если твой Женя чуть свет помчался в аэропорт? Почему он так спешно покинул наш гостеприимный кров?

– Евгений уехал? – слегка дрогнувшим голосом переспросила Ирина и, увидев утвердительный кивок Ольги, отвернула своё лицо к окну, чтобы совладать с эмоциями. Глаза затуманили запоздалые слёзы, и Ирина промямлила: «Оль, я его больше никогда не увижу».

– Ты его оттолкнула? – догадалась Ольга.

– Да, но я не нарочно, правда. Он мне очень понравился, но всё случилось как-то очень быстро, да ещё вы с Владимиром зачем-то создали нам интим. Он потянулся ко мне, а я просто молча ушла. Я так боялась сорваться, но слава Богу, сдержалась.