– Однако кое-какая идея у меня есть, – возразил Макс. – Точно пока не решил, но суть в том, чтобы взять да отпустить Джим-Джема с миром. В расчете на его благодарность.
– Да ты в своем уме? – удивился Леон. – Как тебе только в голову такое пришло? Чтоб ты – и…
– Не знаю! – застонал Макс. – Пришло вот, и все тут!
– Э-э… мистер Ада, – заговорил Рэгс Парк, – кажется, сочинилась баллада-то. Помните, доктор Ясуми советовал? Рассказ, как Джим-Джем Брискин освобождается из тюрьмы. Хотите, спою?
– Валяйте, – безучастно кивнул Ада.
Действительно, отчего б не послушать? Не зря же он, в конце концов, платит этому куплетисту…
И Рэгс под гнусавый звон струн запел:
– Это рефрен такой: «Кто виноват? Макс Фишер!», – объяснил Рэгс. – Пойдет?
– Пойдет, – кивнув, подтвердил Ада.
– Ну а дальше – о том, чем, собственно, дело кончится, – объяснил Рэгс Аде и, звучно откашлявшись, продолжил:
– Вот и все, мистер Ада, – сообщил Рэгс. – Такая вот песня, вроде народного холлера[9], негритянского спиричуэлса под общий притоп. Как, нравится?
Ада с трудом заставил себя кивнуть.
– О да. Все замечательно. Прекрасная песня.
– Стало быть, я скажу мистеру Камински, что вы распорядились пустить ее в эфир?
– Запускайте, – отмахнулся Ада.
На самом деле ему было вовсе не до песен, не до эфира. Все мысли Ады занимала гибель Зои, сердце щемило от угрызений совести: в конце концов, она застрелена его охраной, а ее сумасшествие, попытка покушения – все это дело десятое. Жизнь человека есть жизнь человека, а значит, убийство, как ни крути, на его совести…
– Послушайте, – осененный внезапной идеей, обратился он к Рэгсу, – сложите-ка мне еще песню. Прямо сейчас.
– Кажется, понимаю, мистер Ада, – с сочувствием взглянув на него, откликнулся Рэгс. – Балладу о вашей бывшей жене, Зое. Я насчет этого уже думал, и песня, в общем, готова. Слушайте:
– Не старайтесь обелять меня, Рэгс, – оборвал его Ада. – Я виноват не меньше. Не стоит валить все на Макса, будто на мальчика для битья.
– К тому же, – подал голос доктор Ясуми, до сих пор тихонько сидевший в уголке кабинета и слушавший их разговор, – в ваших балладах, Рэгс, президенту Фишеру приписывается чересчур уж много заслуг. Вот, например, в балладе об освобождении Джим-Джема из тюрьмы вы целиком относите благополучный финал на счет раскаяния, морального преображения Макса Фишера. Так не пойдет. Освобождение Джим-Джема должно целиком и полностью стать заслугой мистера Ады. По данному поводу я даже сложил стихи сам. Слушайте, Рэгс, вникайте.
Откашлявшись, Ясуми продекламировал нараспев: