– Ну чего застыла, иди сюда, – хрипловато позвал ее Гриша, приподнимая покрывало.

Нерешительно переступив с ноги на ногу, Катя помялась на пороге, но потом подошла к дивану, уселась на него со вздохом, затем легла, стараясь, чтобы между нею и Григорием оставалось хоть какое-то расстояние.

– Спокойной ночи, – пробормотал сонным голосом Плотников, поворачиваясь спиной.

– Спокойной, – отозвалась девушка, подминая под себя пахнувшую чужим дезодорантом подушку.

За много лет она привыкла спать одна, и сейчас никак не могла успокоиться, слыша размеренное дыхание за спиной. С чего вообще ей пришла в голову мысль, что между ними может быть секс? Это она изголодалась по мужскому вниманию, а доктор-то явно не скучал все это время, и с кем-то встречался. Не бобылем же он жил! Да и не в его она вкусе! Странно, но если еще полчаса назад глаза буквально слипались от желания спать, то сейчас никак не удавалось погрузиться в дремотное состояние.

Катя лежала в темноте, глядя сквозь не зашторенное окно на мрачное небо, тускло освещенное фонарями, на тени голых деревьев, размышляя о том, как завтра они приедут в свой город, как она встретится с дочкой, и сама не заметила, как погрузилась в сон, буквально провалившись в него, чтобы вздрогнуть от резкого звонка чужого будильника.

– Нихрена не выспался! – пробубнил над ее головой хрипловатый мужской голос, выхватывая из уютной неги и возвращая в реальность. – Встаем, Катерина, пора в дорогу!

Откинув одеяло, Катя спустила ноги на пол, поежилась от утренней прохлады, потерла лицо ладонью, попыталась прочесать спутавшиеся за ночь длинные волосы, каскадом рассыпанные по спине и плечам, а затем замерла, ощутив, как их коснулась чужая рука.

– Красота какая! – выдохнул Гриша. – Ты все время с буколькой своей ходишь, а у тебя такое богатство на голове!

Он словно ребенок, дорвавшийся до игрушки, перебирал волны золотисто-русых волос, струящихся между пальцами, пока не встретился взглядом с настороженными серо-зелеными глазами.

– Извини! – пробормотал тут же, поднимаясь. – У тебя свой цвет волос? У дочки-то твоей темные.

– Свой, – Катя натянула на голые ноги покрывало и принялась ловко заплетать косу. – У Мариши от отца цвет.

Без расчески и лака она не сможет закрутить волосы в тугую прическу, поэтому придется словно деревенской Марфушеньке с косой ехать, которая оказалась ей до копчика длиной, когда девушка поднялась с постели на ноги.

Гриша за это время успел умыться, и, выйдя из ванной, замер на пороге комнаты, разглядывая стоявшую к нему спиной девушку, которая уже успела надеть джинсы и сейчас потягивалась, подняв руки вверх. Ее узкая спина плавно переходила в тугую попку, которая прижималась всю ночь к его телу, будоража низменные инстинкты, а толстая коса так и манила измерить, сколько витков поместится на его руке. Он почти физически ощутил, как запрокинет голову этой девушке и вопьется губами в белоснежную кожу ее шеи, прижимая второй рукой к своему телу, вдавливая в него, а дальше… Тряхнув головой, Григорий отогнал наваждение. Это же акушерка Катя, которая готова мужикам головы откусывать направо и налево, а не легкодоступная девица.

– Поехали? – спросил он, избегая смотреть ей в глаза.

– Да, сейчас только умоюсь, – кивнула она, тоже не спеша поднимать взгляд и юркнув мышкой мимо мужчины в ванную.

Вскоре медики уселись в заведенную заранее машину, и выехали на дорогу. До больницы, где трудился знакомый Григорию хирург, добрались быстро. Там же поинтересовались судьбой своей вчерашней пациентки и выяснили, что ту экстренно прокесарили в связи с ухудшением состояния плода, а теперь занимаются спасением конечности. Значит, не зря приехали все же на показавшийся пустяковым вызов.