– Как думаешь, что это? Социальный эксперимент? Или конец… всего? Тест военных на выживаемость группы молодёжи? Почему нас равное количество по полу? Это похоже на заготовку для образования пар. Как бы… как если бы мы должны были выбрать себе пару для выживания. И кому-нибудь было бы интересно, как это происходит в стрессовых условиях. Например, будет ли теперь красота в цене или физическая сила? Знания или смелость, решительность? И военные так смогут определить, какой дальше вектор задать человечеству?

Военные… Да, я припоминаю таких. У меня есть… некие знания о… мире в целом. Например, мне известно, что наша планета является частью солнечной системы, что на ней развилась уникальная в обозримом человечеству радиусе атмосфера, создавшая пригодные для жизни условия. Я также помню, что человечество очень долгое время было уверено в плоской форме нашей планеты, пока не было доказано, что она круглая. Первым это предположил древний философ. Я не могу вспомнить его имя, но знаю, что придуманной им системой мер долготы и широты Земли люди пользуются до сих пор. Я также знаю, что они живут в городах, но в моей памяти нет ни единого образа города.

– Вполне очевидно одно, –  вздыхаю. –  Что бы ни случилось с нашей памятью, сделано это было искусственно.

– Разве такое возможно?

– Очевидно да, и мы – живое тому доказательство.

– А зачем? – восклицает она, едва не плача.

Тут мои идеи заканчиваются.

– Не имею представления. Пойдём, напьёмся уже, наконец.

6. 6. Грибы

Напиться нам удаётся только пару часов спустя. Оказалось, что ручей почти сразу за полянкой, где мы повстречали медведя, резко трансформировался в водопад. И чтобы спуститься к тому месту, где он снова становится ручьём, нам пришлось сделать внушительный круг.

Пили мы жадно и долго, умыли лица, отчистили шеи и руки, и даже немного одежду. К лагерю решили идти вдоль ручья. Во-первых, можно снова попить, когда захочется, а во-вторых, рано или поздно он выведет нас на побережье, и там уже главное будет правильно повернуть. Мой внутренний компас говорил, что лагерь справа, а Цыплёнок как всегда даже не пыталась спорить.

 Спорю я сама с собой. Внутренние споры удаются мне особенно хорошо.

– Дуры мы, что полезли в гору.

– Почему? – удивлённо спрашивает Цыплёнок.

– Потому что все ручьи, если они есть, впадают в большую воду. Всё, что нам нужно было сделать – это пойти вдоль берега. Не надо было слушать этого напыщенного индюка…

Я очень злюсь на себя за то, что не пораскинула мозгами самостоятельно.

– Но… он же так и сказал – идти вдоль берега.

– Когда это? – останавливаюсь я, как вкопанная от возмущения.

– Эмм, –  пожимает она плечами. – Может быть, до того, как ты… подошла? Я уже сейчас не помню.

– Но он же сам в лес пошёл! В самую середину!

Она снова пожимает плечами.

– Может, ему в туалет нужно было?

Господи… я как-то об этом не подумала. От огорчения… вернее, поняв, что потратила слишком много энергии и внимания на ненужные эмоции, когда следовало всё это до последней капли израсходовать на выживание, я смотрю себе под ноги. И вижу…

– О! Грибок! – как всегда вовремя подсказывает Цыплёнок.

– Выглядит… вроде бы… съедобно.

У гриба большая коричневая шляпа и толстая сочная ножка. Он определённо съедобен.

– О! Ещё один! И ещё!

И вместо орехов мы заполняем подолы своих футболок грибами.

– Даже если хорошие, сырыми их есть нельзя… –  высказывает сомнения в рациональности наших действий Цыплёнок.

– Но можно высушить на солнце и сварить суп, – не сдаюсь я.

– А… в чём?        

– Что «в чём»?

– Варить суп в чём? Ну, типа… ёмкость же нужна, как это… кастрюлька?