Утром следующего дня на том же «Фоккере» мы продолжили путешествие. Пролетая над Килиманджаро, увидели снежную шапку на ее вершине – незабываемое зрелище! Это была удача! Потом узнали, что нам повезло: как правило, она окутана густым туманом или облаками, сквозь которые очертания Килиманджаро практически невидимы. И действительно, когда спустя годы я многократно пролетал по этому маршруту, редко-редко удавалось полюбоваться этим высочайшим пиком Африки…

Наш самолет совершил посадку в аэропорту Моши – города у подножия Килиманджаро. Так мы оказались в Танзании. А затем, после часовой стоянки и еще через час, приземлились в Танге, на берегу Индийского океана.

Подлетали на небольшой высоте – из иллюминатора взгляд охватывал весь небольшой городок, утопающей в зелени: кругом пальмы, сквозь кроны деревьев кое-где едва проглядывались улочки, а снижаясь к аэродрому, увидели и горожан – кто с повозками, кто на осликах, а кто-то, помахивая кнутом, подстёгивал овец или коз (немногочисленных, правда)…

В Танге нас ожидала двухмоторная «Цессна». Пассажиров в салоне было немного – 25—30, не больше, европейцев среди них – единицы; африканцы – в яркой, красочной, многоцветной национальной одежде, но кое-кто из мужчин и в цивильных костюмах с галстуком.

Покидая Тангу, пересекали Занзибарский пролив и вскоре приблизились к острову – Пемба. Он показался большим – летели над ним пару минут. Покрыт зеленью, но виднелись и проплешины. И чуть ли не сразу же по курсу самолета показался «зеленый ковер», плотный, нескончаемый.

Это был остров Занзибар! А правее от него, чуть вдали, отчетливо просматривалось побережье Африканского континента.

…Днем 18 июня, т.е. почти через двое суток после вылета из Москвы, приземлились на Занзибаре. С посадочной полосы (короткой, непригодной для больших авиалайнеров; она же и взлетная) самолет неторопливо выруливал на стоянку, чуть ли не касаясь крылом выстроившихся, словно солдаты, кокосовых пальм.

Аэродром небольшой, а здание аэропорта, выкрашенное в белый цвет, и вовсе скромное – двухэтажное, с десятком арок по фасаду, украшенных национальными танзанийскими флагами, за которыми проход по всей его длине. Над центральным входом возвышалась диспетчерская вышка. За невысокой оградой – немногочисленные встречающие (или любопытствующие), а перед ними всего два полицейских. Было солнечно и безветренно.

Самое первое, неожиданное и яркое впечатление: едва вышел на трап, на меня буквально дыхнуло чем-то влажным и жарким, воздух какой-то «тяжелый», а руки словно обложили влажной и теплой ватой! Вот они – тропики!..

Выполняя задание АПН

На третий день по прилету на Занзибар поинтересовался в Генконсульстве о Прокопьеве, зав. Бюро АПН. С ним мы «разминулись» – утром 19 июня, т.е. на следующий день после моего приезда, он вернулся в Дар-эс-Салам. Об этом узнал от вице-консула Бориса Николаевича Чиркина (товарищ отца по совместной работе в Норвегии в 1954—1959 годах).

На руках у меня было письмо С.Г.Широяна для генконсула Геннадия Иосифовича Карлова6 с просьбой оказать содействие в моей журналистской работе. Но консул был в отпуске, и письмо я показал Чиркину. Мне повезло – он курировал пропагандистскую работу консульства, отвечал за распространение литературы, поступавшей из Москвы, но главным образом – из Бюро АПН в Дар-эс-Саламе. И помог: ввел в курс дел, познакомил, как тогда был принято говорить, с «информационно-пропагандистской обстановкой» на Занзибаре.

Памятуя о задании Широяна, в первые два месяца выкраивал время, как правило, по вечерам (после 17.00, хотя многие учреждения к тому времени уже были закрыты или закрывались – такова занзибарская специфика) и в выходные дни, чтобы знакомиться с прессой – тогда еще частной, издаваемой индо-пакистанской общиной, с редакторами газет. Посещал книжные магазины – их было всего несколько.