– Как же удалось сдать вовремя тридцать две тысячи бронежилетов, но и себя не обидеть?

– Очень просто – сократить расходы на кевларовых пластинах. Неполная комплектация (в том числе и из обрезков кевларовых пластин) создала видимость работы. По итогу бронежилеты, прочность которых не должны были ставить под сомнение и пули снайперских винтовок, пробивало с простого пистолета системы Макаров. Причём с пары шагов.

– И что с этими… бронежилетами?

– Как что? Обилие «несчастных случаев». Немало горячих голов бросалось под пули, считая, что полностью надёжно защищены и гибло, не понимая, почему умирают. – Сёма поднял голову, смотря прямо в глаза. – Считается ли риском тот риск, о котором люди даже не догадываются?

Мария промолчала.

– Вся правда раскрылась, когда погиб на задании один из спецназовцев ГРУ. Со смертью высокого чина без полной проверки, как водится, не обошлось. И всё вроде бы дальше по схеме возмездия должно было пойти – партия бракованных бронежилетов была отозвана, сам генерал предстал перед судом, но… что же присудила ему слепая Фемида?

– Пожизненное? Расстрел? – Перечислила Маша.

– Нет – условный срок и выход на досрочную пенсию. – Хмуро обрубил Леопард и добавил. – Антистистема же вынесла генералу свой приговор…

Через одиннадцать часов, восемь из которых занял перелёт до Москвы из Хабаровска, Сёма с Марией вылезли из микроавтобуса группы поддержки где-то в Подмосковье.

Автомобиль остановился у самого забора загородной дачи генерала. Целый особняк, что якобы достался Евсееву от дяди по наследству (хотя дядя умер ещё когда генерал учился в высшем учебном заведении), был больше похож на дворец, чем на загородную дачу. По данным структуры он был построен на левые доходы генерала.

– Сдача с бронежилетов? – спросила Маша, осматривая фасады дорогой черепичной крыши.

– Нет. Прибыль от контрабанды оружием в более молодые годы. Евсеев ещё во вторую Чеченскую приторговывал, – ответил Сёма и подёргал усико микрофона. – Запрос на данные разведки.

– Генерал с семьёй на веранде ужинают. Второе окно от крыльца. Система наблюдения выведена из строя, охрана отсутствует, – тут же отрапортовал аналитик структуры.

– Кушает, значит. Аппетит хороший. И ничего тот хлопец не боится. Не мучает его ни разу совесть, даже собачки не завёл, – кивнул Леопард и повернулся к Марии. – Что ж, сейчас испортим аппетит.

– А как? – совсем тихо спросила Мария.

– Ангелы мести мы, Маш, или зря, что ли сюда летели? – улыбнулся Сёма и натянул маску.

Сонная, уставшая после перелёта и двухчасовой дороги на машине Мария только кивнула, не совсем понимая, что задумал любимый. Блондин же достал из хоккейной сумки РПГ и проворно взобрался на крышу микроавтобуса. Глядя в глазки камеры наружного наблюдения, ощутил вес на плече.

– Сёма! Там же семья! – Взвизгнула Маша, стараясь допрыгнуть хотя бы до ноги безумного арийца, чтобы остановить от плохой идеи.

– Ничего, Маш, – спокойно ответил Сёма и прицелился. – У убитых от его жадности тоже есть семьи. Жёны без мужей. Дети без папашек. Неполная ячейка общества, полная тоски и печали от раннего ухода героев посмертно.

Стоя на крыше микроавтобуса, гранатомёт на плече по уровню как раз возвышался над забором и без помех ловил в прицел окно с трапезничающей четой. Маша не успела ничего добавить, как палец Леопарда спустил курок. Снаряд, перемахнув забор, в мгновения достиг окна и, пробив пластиковое окно, взорвался внутри помещения.

– Вот как-то так глупо и печально и выглядит моя работа, Маш, – вздохнул Сёма, кинул использованный гранатомёт напарнику и сам спрыгнул с крыши.