– Что со мной было, Маш? Не молчи…
– Её здесь нет, – негромко ответили мне.
Глава 2 Сиделка «поневоле»
Голос, как ни странно, оказался мужским, отдаленно знакомым.
«Кто это?» – недоумённо задумалась я.
В ответ на мой молчаливый вопрос память бойко воскресила образ мамы. Нечеткой голографической картинкой он замаячил на фоне раскидистых кустов роз.
Еще мгновение – и я плавно погружаюсь в тот летний день.
Мне около семи, и я обожаю играть в саду. Вокруг меня весело порхают бабочки. Издали слышится звонкое жужжание шмеля. Но всё это сейчас мне не интересно. Всё мое внимание занимает высокий незнакомец. Он стоит рядом с расстроенной мамой. Его лицо кажется мне знакомым, но где и когда я видела его раньше – не припоминается. В ушах звучит мамин голос.
«Это друг нашей семьи, Котёнок, – представляет она его мне
и велит: – Иди погуляй, нам надо поговорить!»
«Хорошо, мамочка! – отвечаю я, вглядываясь в лицо её спутника. Вернее, в его волосы… С ними что-то не так, но что именно?..
«Боже, как я устала от этих навязчивых вспышек из детства!» – мысленно вознегодовала я.
Получив немой приказ, мой натруженный мозг моментально стёр «картинку» ластиком, тут же «нарисовав» перед закрытыми глазами «Черный квадрат» Малевича.
– Сколько ж можно?! – разлепив сомкнутые губы, в сердцах возмутилась я и уловила недоуменное:
– Не понял?..
Послышались тихие шаги. Кто-то осторожно крался ко мне. Словно хищник к своей добыче. Я приподняла веки и получила возможность лицезреть Орлова, собственной персоной, но с совершенно другим цветом волос, если сравнить с воспоминаниями из сада, только что посетившими меня.
– Почему? – удивлённо спросила я.
– Что почему?
– Цвет волос… – начала я и осеклась.
«Замолчи! – предостерегла меня интуиция, – Откуда ему знать, что всплывает в твоей буйной голове? Он примет тебя за ненормальную!»
– А что с ним не так? – спросил Орлов и задумался.
– Ничего, – откликнулась я и снова прикрыла глаза.
– Как ты себя чувствуешь? – услышала я.
Неожиданно ощутив на лице его дыхание, я распахнула глаза и натолкнулась на внимательные зеленые.
– Не дергайся! – негромко велели мне.
Склонившись над кроватью, он изучал меня своим фирменным взглядом вездесущего сканера, как некую диковинную штучку. Казалось, он вот—вот просмотрит дырку во лбу и вонзится взглядом прямо в мозг. Вонзится и по крупицам вытянет из него всё, что посчитает для себя важным…
– Я задал вопрос, – милостиво напомнили мне.
– А?.. Главное, что чувствую, – проворчала я в ответ.
– Философствовать изволишь?.. Будь добра, добавь конкретики, – миролюбиво предложил он, подушечками проворных пальцев прощупав мои гудящие от напряжения виски.
– Бывало и лучше, – пробурчала я и разочарованно вздохнула, когда от оторвал от них пальцы. Прикрыла глаза и сразу перестала ощущать себя лягушкой под микроскопом, которую мы как-то рассматривали на уроке зоологии.
– Открой глаза! – прозвучало негромко, но настоятельно.
«Знал бы он, какую усталость я в них чувствую, так не требовал!» – мысленно пробрюзжала я, но повиновалась. Повиновалась и снова столкнулась с цепким «сканером» своего настойчивого собеседника.
– Что с тобой происходит? – В голосе его проявилась заинтересованность и, кажется, мелькнул легкий намек на озабоченность моим состоянием.
– Мне бы тоже хотелось узнать, – вздохнув, тихо ответила я, слегка пожав плечами.
– Меня озадачивает ваше состояние, Миледи, – серьезным тоном известили меня. В тоне этом сейчас не ощущалось официальности, как бывало обычно, когда он называл меня этим странным «миледи». Сейчас в нем улавливалось участливость и толика обеспокоенности.