– Да за эти годы столько всего произошло! Наша жизнь в руках богов подобна карточной колоде. Так у нас говорят.

– А я всё равно прошу.

– Ладно. Для тебя любой каприз.

Алексей положил руки на ладони девушки. Ожидал жара, огня, как в прошлый раз. Но ничего не произошло. Только увидел, как Кайдлтхэ закрыла глаза и беззвучно шевелила губами. Вдруг всё вокруг подёрнулось лёгкой призрачной дымкой, напомнило вечерние сумерки и вскоре угасло, погрузилось во тьму. Исчезли река, лес и заросли камыша, а потом воскресли из небытия, только в новом обличье. Следопыт увидел чужую жизнь и людей, умерших десятки тысяч лет назад. Он стал мыслями и глазами той, что нареклась дочерью Луны.

Семнадцатая весна ворвалась в жизнь Ях внезапно. Так всегда бывает, когда сильно чего-то ждёшь. Казалось, уже и надеяться не на что, и на тебе – чудо свершилось. Долгими зимними вечерами, греясь у очага и занимаясь рукоделием, Ях мечтала о зарослях сочных трав на речных лугах, шуме листвы, запахе разогретой на солнце хвои и трескотне кузнечика. Но всё вокруг казалось мёртвым. Чёрно-белая пустыня поглотила мир. Даже бойкие языки пламени не радовали девушку. Сердце её пребывало в странном томлении, которому она не могла найти объяснения. Возможно, то в душе дали ростки тёмного колдовства, ведь она – дочь Луны, как в шутку называл её отец. Или, быть может, виной тому стала долгая зима. Или первая любовь…

Керт, пастух, приглянулся ей давно. Красивый и сильный, он легко справлялся со стадом, слыл удачливым охотником, любителем всяческих юношеских развлечений и игрищ. Многие девушки деревни заглядывались на него. Ях не стала исключением. А ещё за ней постоянно ходил Фар, щуплый козопас с большими и грустными голубыми глазами. Он подолгу смотрел на Ях, молчал и тяжко вздыхал. Но дочь вождя не обращала на него внимания, ведь был Керт.

Раньше она видела в нём друга, товарища по забавам. Но этой зимой что-то случилось. Их дружба переросла в нечто большее. Теперь она думала только о нём, искала его взглядом. При виде Керта сердце начинало учащённо биться, девушка стыдливо краснела и опускала глаза. Почти каждую ночь ей снился пастух. Мучимая неясной тревогой, втайне от отца она как-то раз помчалась к старухе Итуш. Та в своё время обучала дочь Луны знахарству и магии. Колдунья на вопрос девушки только улыбнулась. Одно слово и сказала: «Любовь…» И что за любовь такая? Почему она лишает сна и покоя?

Ях росла без матери. Та умерла много лет назад. В беседах с отцом редко затрагивались подобные темы. Он говорил с дочерью об охоте и ратном искусстве. Рассказывал о дальних землях и путешествиях, о стрельбе из лука и повадках зверей. Учил обрабатывать кремень, выделывать шкуры, шить одежды и справляться с горшками, но о любви никогда не говорил. А при упоминании имени матери и вовсе замолкал. Глаза его тогда тускнели, словно озёрная гладь во время дождя. С другими женщинами он не сближался, а расспросы Ях пропускал мимо ушей, делал вид, будто не слышит или слишком занят.

Подружки толком ничего не могли объяснить. Только хихикали, намекали на что-то запретное и постыдное. За свои семнадцать лет Ях не раз видела рождение телят, ягнят и жеребят. Видела, как сходились животные. Но разве то старуха Итуш называла любовью? Разве скотине снится избранник, разве сердце их бьётся чаще при одной только мысли о скорой встрече? Ях злилась на подруг, не верила им. А те отшучивались, называли её глупой мечтательницей.

В тот день девушка томилась тяжёлым предчувствием, не находила себе места. Справившись с домашними хлопотами, решила прогуляться и, как бы невзначай, заглянуть к Керту. Пастух возился со скотом. Накормив овец, позвал прогуляться к реке. Ях, плохо скрывая радость, согласилась. Сердце её трепетало и едва не разрывалось в необъяснимом страхе. Шутки и остроты Керта не слышала, отдаваясь собственным чувствам и переживаниям. Одетая с головы до ног в наряд из медвежьих шкур, она продрогла и стучала зубами то ли от холода, то ли от возбуждения. Керт замолчал, поняв, что подружка его не слушает, а думает о чём-то своём, потаённом.