«Миллионы лет эволюции, внезапных мутаций плазмата, ошибок и слепых попаданий, чтобы создать сраного человека, – кричит в моём сознании Туретт, – и всё, блядь, ради того, чтобы этот человек мог высрать из себя это постчеловеческое дерьмо, в котором сам же тонет». «Столько, сука, усилий, чтобы обуздать самоубийственные наклонности homo sapiens, – поддакивает копролалия, – а когда Бог на миг покинул это место (ведь что такое столетие по сравнению с вечностью?), карточный домик разлетелся под дыханием монстров. Сдохни же, мелкий беспомощный ублюдок».

Я хватаюсь за голову, сжимаю до боли зубы, потому что Туретт проявляется в самый неподходящий момент. Я не могу сейчас потерять контроль, перестать ориентироваться в ситуации, когда вокруг разыгралась смертельная битва. Я стараюсь придушить эти голоса в голове, сосредотачиваюсь на внутреннем экране, где разворачивается новое окно с обострённой до предела абсурда картинкой со спутника «ЭЭ».

Луиза воспользовалась помощь ИИ, Вероники или Нади, замкового интенданта, которая с самого начала мониторила трассу нашего проезда, настроила спутник на поиск вокруг и идеально попала в узкий, как хребет беспозвоночных, выезд из Сулимы. Благодаря этому мы сейчас видим движение противника в нескольких ракурсах: фигуры, отрывающиеся от скал, термические пятна, притаившиеся на краю обрыва, грузовик, который перекрывает нам обратную дорогу, тараня последнюю машину.

Я чувствую сильное сотрясение, когда машина охраны ударяется в зад «бентли», мы в тупике, словно в консервной банке. Ракета, запущенная из транспортёра, меняет траекторию полёта, натыкаясь на охранное поле джипа спецназовцев, и несётся вверх, будто намерена попасть в диск Солнца. Первые вампиры приближаются к лимузину. (Где же ты, Лу?!) Их лица закрыты, рты и носы прикрыты блестящими имплантатами, благодаря которым они могут выживать в парах мизатропина, под водой или в монолитной скале. С выбритых черепов торчат кончики датчиков, их глаза в сумраке Сулимы горят голубым огнём. Воздух вокруг них бурлит из-за разницы давлений.

– Я тут, – наконец докладывает Луиза.

– Сейчас они будут здесь. Блядь, спасай нас!

– Начинаю ликвидацию.

Я смотрю ее глазами – она прокрадывается к грузовику, чтобы никто не выстрелил ей в спину. Бросаю взгляд на другие экраны: «Кватро» не улавливает фигуру девушки, не показывает ни движения, ни тени. Так же, как и спутник (только на какой-то миг на белой скале появляется тёмное пятно – наверное, она). Я начинаю понимать, что означает термин «динамическая пигментация», хамелеон, реагирующий за несколько тысячных долей секунды, трансформирующий цвета, узор и текстуру кожи и волос, блузки, штанов и военных ботинок. Я начинаю понимать, почему Лу носит вещи, приготовленные в лаборатории и зачем ей накидка, поглощающая излучение, удерживающая тело точно в температуре окружающей среды. Современная битва – это танец духов: замаскированная смерть не показывает улыбающийся череп, а появляется лишь на мгновение, наносит предательский удар и тут же исчезает. Те, кто реагирует слишком медленно, не имеют ни малейшего шанса выжить на поле битвы. Точно как экипаж грузовика, парни в комбинезонах, которые собственно должны были включиться в драку. Они даже не знают, что отсекло им головы и руки.

Лу трансформировала свои пальцы в острые боевые лезвия и бесшумно машет металлическим мечом, окантованным нанопилой. Я впервые вижу андроида Death Angel в ситуации, для которой он был создан; хоть мы и скрыли Лу под маской гражданского лица, укутали в цветную сахарную фольгу, в её мозгу остались классические системы