Нужно как-то отвлечься. Нужны новые идеи.

Некоторое время она размышляла.

Наконец она нацарапала список и потянулась к кнопке телефона, предварительно бросив взгляд на свое отражение, чтобы убедиться, что изображение на экране будет соответствующее.

Вечеринка с фантами. Самый лучший способ поставить кое-кого на место. И первым делом заносчивого Нормана Хауса… а значит, придется пригласить и его несносного квартиранта. Довершат список все остальные, кто в последнее время не падал на колени, чтобы ей поклоняться.

Но за что назначать штрафы? Во что поиграть? Двадцатое столетие, как насчет двадцатого столетия? Древний Рим или какая-нибудь еще старина были бы повеселее, но как раз тут-то сброд вроде паршивого Дональда Хогана намного лучше организаторов разбирается, что верно для данного периода, а что нет. Нанять профессионального арбитра? Какого-нибудь ученого червя? Может, студентишку-практиканта? Нет, однажды пробовала, не сработало. Кое-какие штрафы шокировали простофилю, и он поддался, нет, поправка (нельзя ведь попасть под штраф), струсил, нет, тоже не то. Сдрейфил? Переметнулся? Проверить в словаре, как это говорили в двадцатом веке.

И если, скажем, уговорить прийти Мела Мужелома, да чтобы он прихватил с собой чудненький новенький порошок, с которым у них экспериментируют в больнице…

С прямо-таки свирепой радостью она принялась тыкать в кнопки телефона.

Одно только слово, хотя бы жест, выпадающий из контекста, и ты у меня штаны обмочишь, засранец черномазый…

Когда в шесть папа-мама Дональд добрался домой, Норман уже был там: сидел в своем любимом кресле из дерева с алюминием, закинув ноги на пуфик, и просматривал сегодняшнюю почту. На «привет» соседа по квартире он ответил рассеянным кивком.

К тому времени Дональд уже достаточно оправился от приступа депрессии, который пережил среди дня, чтобы по некоторым видимым признакам догадаться о настроении Нормана. Будучи мусульманином, Норман не притрагивался к алкоголю, но в мусульманских странах Африки анаша была частью традиционного уклада жизни, и он позволял себе снять накопившееся за день напряжение парой косяков. Несмотря на чрезмерно завышенные цены (каждый штат, легализовавший траву, вводил драконовские акцизы, борясь с продукцией конкурентов, выращенной за его пределами), он курил марку, подобающую младшему вице-президенту «Джи-Ти»: общепризнанный фаворит «Бэй Голд». Косяк дымился рядом с ним в пепельнице, но дым уходил в воздух незамеченным.

Более того, на полу у его ног, точно брошенная в приступе раздражения, валялась карточка «Полноголографики» с бесконечной чередой ритмично сменяющих друг друга темных и светлых полос, по краю изображения была вытеснена эмблема Бюро генеалогических изысканий.

Дональд уже давно решил считать манией то, как сосед по квартире падок на различные уловки этого генеалогического учреждения, которое в одержимый идеей потомства двадцать первый век выдаивало деньги из граждан, обеспокоенных своим генотипом. Сегодня Норман впервые не бросился, едва войдя в дом, за монохромное считывающее устройство, чтобы немедленно прочесть последние присланные ему приманки.

Вывод: что-то основательно расстроило Нормана, напрочь выбило его из колеи.

Соответственно, Дональд не стал втягивать его в разговор, а, как всегда по возвращении домой, занялся собственной вечерней рутиной: проверил, не появились ли в его отсутствие новые сообщения на автоответчике (не появились), забрал почту из ниши доставки (как обычно, объемистую и состоящую по большей части из рекламных брошюр), настучав код на панели робобара, получил свой виски и со стаканом устроился в собственном кресле.