Какое-то сумасшествие, но оно затягивало. Я облизала губы, моргая – взгляд прикипел к крепкой шее мужчины и мерно бьющейся вене. Она гипнотизировала, а его взгляд становился все тяжелее. Один толчок вены под кожей, второй, третий… и меня будто «синхронизировало». Я только качнулась в его сторону, он дернулся навстречу и, рывком подхватив, опустил на кровать.

Тело выгнуло в протесте, но только, чтобы в следующую секунду вжаться идеальным паззлом в мужское. Зверь придавил собой и распял на прохладной простыни, погружая с головой в свое тепло. И я отдалась ему… противодействие такой силе опасно. Ей можно только подчиниться, чтобы не переломало.

Жадные укусы рассыпались по тонкой коже груди, шеи, подбородка, загоняя в ловушку, лишая воли. Ни одной мысли не осталось – только выжить и остаться самой собой.

Только я стонала в его руках, как шлюха, которой ничего не нужно больше в этой жизни. Противоречия заставляли сопротивляться и с готовностью проигрывать его одержимости. Штаны треснули на части, пока он пытался их с меня стянуть, та же участь постигла трусы…

– Ты будешь у меня голой ходить, – мстительно пообещал, разворачивая рывком на живот и придавливая собой.

Мой невнятный протестующий писк обернулся всхлипом в одно его сильное движение. Я вцепилась взглядом в его ладонь перед собой, чтобы удержаться в реальности, и закусила губы до крови, осознавая – Зверь снова во мне. И мне это нравится! Я сама нетерпеливо двинулась ему навстречу, прерывая паузу, но тут же пожалела об этом, вскрикнув от жесткого ответа.

– Нет! – вырвалось из горла.

Последовал шумный выдох в шею и тягучее медленное отступление, дающее иллюзорную надежду на свободу и возможность очнуться. На один вдох.

– Ты уж определись. – Он опустил руку вниз, и я снова дернулась от его уверенного прикосновения. Зверь по-хозяйски провел по краю сердцевины, собирая влагу: – Вот это значит «да»… – И утверждающее сильное движение.

– Ммм, – слетело с губ вместо очередного «нет».

Больше он не стал слушать и не дал передышки. Будто наказывал, но это было лучшее наказание в жизни. Хоть и жестко, но он утверждал – я его. Обязательно с этим поспорю, но позже… Сейчас ни о каком диссонансе и речи не шло – только отвечать. А ему будто мало – схватил за шею и прижал к себе, двигаясь все жестче. Когда по бедру обжигающе полосонуло, я вскрикнула, но тут же забыла об этом, потому что последнее, что запомнила – Зверь рывком содрал пластырь на шее и впился в кожу зубами…

Она дрожала в моих руках, едва выдерживая мой напор, но я не мог остановиться. Безумие, что вливалось в кровь с ее запахом, возвращало меня в состояние дикого неконтролируемого голода с каждым движением. Разве ей можно насытиться? И она отвечала. Текла, стонала и кричала подо мной, подливая масла в огонь.

Как такое возможно?! Почему зверями мы становимся только с человеческими женщинами? Что это за проклятье? Та, которая вытаскивает изнутри монстра, одновременно и та, с которой этого монстра надо контролировать, как никогда…

Зои не готова ко мне такому, и будет ли – неизвестно. Как Аарон смог приручить свою женщину?! Что он, черт возьми, делал с ней и что говорил?!

Я рассеянно потянул ее кожу на шее языком, но привкуса крови не ощутил – все же не прокусил. Сгреб ее в объятья и прижал к себе, заваливаясь с ней на бок. Она только всхлипнула, обессиленная и выжатая. Недовольно ерзала на мне, но я не собирался потакать – пусть привыкает. Выйду, когда сам посчитаю нужным.

– Пусти, – еле расслышал ее шепот.

– Нет, – огрызнулся, не задумываясь.

Я двинул бедрами, чувствуя, что уже мог бы продолжить, и она задышала чаще, выгибаясь. Почему, мать твою, не отдаться? Зачем рыпаться, бесить меня и подставлять снова шею для наказания?