Когда же мы вошли в город, то ахнули! Там все ходили в белых или светлых цветастых зауженных брюках и бриджах, в обуви на тонкой подошве и с бритыми затылками (и мужчины, и женщины). Это был полный диссонанс с нашими одежами. Я почувствовал себя просто бандерлогом.
Пошли гулять по городу, показавшимся мне городком из сказки Андерсена. Погода была пасмурная, но достаточно теплая. Домики в городе были небольшие, в основном 2—3-этажные, отлитые из бетона, покрашенного в разные цвета. Увидав какой-то памятник на возвышении, подошли к нему и сфотографировались на его фоне своей четверкой (в 2011 году, когда мне опять довелось побывать в Рейкьявике, я отыскал тот памятник, но об этом можно прочитать в соответствующем опусе далее).
В центре города, расположенного на невысокой скале, было всего несколько изогнутых улочек, в первых этажах домов увидели большое количество маленьких магазинчиков.
Первое, что поразило в городе, это было изобилие клубники, бананов и прочих фруктов в небольших коробочках, продаваемых и на базарчике, и в магазинах. На базарчике сразу же купил за 120 крон годовалой дочке Алёнке красивый свитерок из легендарной исландской овечьей шерсти с национальным орнаментом. Купил сразу, так как думал, что надо действовать, как в СССР: увидел что-то красивое, значит надо хватать без раздумий, так как через 5 минут этого уже может и не быть. После этого купил и маленькие мохеровые варежки за 48 крон (к сожалению, потом выяснилось, что на одну руку). Все это было, конечно, очень дорого и стоило в переводе на наши деньги более 100 рублей (холодильник потом в Архангельске купил за 180 рублей), но очень хотелось привезти что-то оригинальное для дочки. Старик Кошев на это мне потом сказал, что если что и можно здесь покупать, то исландскую шерсть в мотках.
Так как я был спортсменом, то, как завороженный, смотрел на различные разноцветные кроссовки и спортивные костюмы всевозможных известнейших спортивных фирм. Но цены на них были просто какие-то запредельные, как, впрочем, и на все остальное. Тем не менее, Пантелеевна заходила в каждый магазинчик, а так как она английским не владела, то постоянно просила меня зайти и перевести ее вопросы продавцам. В парфюмерном магазине она попросила меня узнать у продавцов, есть ли у них крем от морщин. Я ей ответил, что я по-английски не знаю слово «морщины», тогда она меня оттолкнула и, приблизившись к продавщице, задрала на лбу свою челку и стала хлопать себя по лбу, говоря слово «крем». Продавщица, естественно, была в шоке и ничего не поняла. После этого я сказал Пантелеевне, что больше с ней заходить в магазины не буду.
К концу прогулки я истратил по мелочам 300 из 600 выданных крон и твердо решил, что остаток сдам на судне, чтобы их потом выдали в Мурманске бонами (специальные чеки,один рубль бона перед специализированными магазинами «Альбатрос» можно было, с риском быть обманутым или арестованным за спекуляцию, продать за 10 советских рублей. Джинсы в «Альбатросе» в то время стоили 8 рублей чеками, в то время как фирменных джинсов в магазинах вообще не продавалось, и их надо было покупать у фарцовщиков за 150—200 рублей). Одной из моих покупок была бутылочка «Кока-колы», которой в СССР еще не было, а с 1980 года после Олимпиады продавали только «Пепси-колу». «Кока-колу» купил, чтобы по возвращении торжественно выпить ее со своей женой Светой.