Все происходящее сейчас в моей голове походило на то, как если бы где-то внутри нее поселился маленький такой внутренний цензор, имеющий возможность высказываться к месту и не к месту. И цензор этот, глядя на окружающий мир, все время считал нужным давать оценки: не то, не то, не то, не правильно … Откуда этот внутренний паразит взялся и стоит ли его оценкам доверять, сказать я в тот момент не имел возможности. Однако, ощущение складывалось такое, что мое, так сказать, альтер эго почему-то имеет собственное, причем совершенно уникальное представление о том, что собой должна представлять внешняя реальность. И это представление расходилось с тем, что я наблюдал вокруг себя. Причем сильно.

Вышли в город через массивные деревянные двери станции метро – наконец-то можно вдохнуть полными легкими воздух столицы!

Внешний вид домов и улиц у цензора никакого отклика не нашел. Видимо, по его мнению, все так и должно быть. Ну или почти так – опять кольнула «чрезмерная» новизна некоторых зданий, но в целом все, вроде бы, хорошо. Как я уже успел убедиться, мой внутренний критик возбуждался только тогда, когда видел значительные несоответствия. Раз он молчит, значит глобальных противоречий не находит, следовательно, улица, на которую мы вышли из метро и должна состоять из кирпичных домов четырех-восьми этажей.

И это хорошо, а то уставать я что-то начал от всей этой шизофрении.

Впрочем, радовался я не долго. Стоило взглянуть на проезжую часть и сразу цензор начал вопить во весь свой далеко не слабый внутренний голос: «все не так!». Понимание того, что именно «не так» также пришло довольно быстро.

Автомобили. Не только их внешний вид, показавшийся запредельно архаичным, но и количество – что-то внутри меня меня совершенно точно знало: их слишком мало для Москвы. Да и не только для Москвы.

При этом марки проезжающих авто почему-то явно были мне известны. По крайней мере, некоторые и в части, касающейся, легковушек. Вот это – «Москвич», это – «Победа», это – довоенный «Форд».

Но, Господи боже ты мой, какое же это все старье!

Недолгая пешеходная прогулка, затем несколько остановок на троллейбусе, потом еще пара кварталов пешком и мы на месте.

Забора нет, обычное здание из красного кирпича. Вывеска на проходной также отсутствует. Скорее всего таким способом соблюдается режим секретности, подсказала память.

Заходим внутрь. Павел Геннадьевич, как старший в нашей группе, объясняет вахтерше, что мы были в командировке, а вовсе не опоздавшие. Все трое предъявляем командировочные удостоверения – без этого не дадут пропуска, а без пропусков внутрь не попадешь!

И опять накрывает эта странная раздвоенность. С одной стороны, я совершенно отчетливо помню, как сотни раз попадал на работу через эту проходную, выполняя несложную последовательность действий: сначала щелкаешь по кнопке со своим номером на стенде с пропусками, потом забираешь подъехавший по конвейерной ленте пропуск в окошке и демонстрируешь его вахтерше.

Далее нужно просто повернуть турникет и пройти в вестибюль.

Какая-то часть меня ни секунды не сомневалась в том, что это все обыденность и где-то даже рутина. Причем память услужливо преподносит кучу подробностей, связанных с процессом доставки тела на рабочее место, вроде давки в переполненном транспорте по утрам и извечного, глубоко укоренившегося внутри каждого советского человека страха перед опозданием.

С другой же стороны, я отчетливо понимаю, что все эти воспоминания ложные и вообще моя персона находится здесь в первый раз.

Пока шли до своего сектора, опять не по детски разболелась голова. Похоже, все эти шизофренические выкрутасы сознания не очень полезны для здоровья. Кто бы сомневался … Как бы не свихнуться по настоящему или не схлопотать инсульт! А ведь я так еще так молод …