Припарковавшись возле знакомого дома, поднимаюсь на последний этаж и стучусь в квартиру Алой Розы. После нескольких секунд ожидания, я снова стучу, сильнее и сильнее. За дверью слышится шорох, и я встаю прямо напротив дверного глазка. Алая, приоткрыв дверь, сонным прищуром смотрит на меня, и ее взгляд невинно-непонимающий становится рассерженно-возмущенным. Она не успевает спросить, зачем я пришел, как я прошу у нее приют на несколько дней. И хотя по ее лицу понятно нежелание впускать меня, к тому же, как ей работать, когда на соседнем диване лежит законник, но она открывает дверь шире и шипит, чтобы я быстрее заходил.

Падаю на старую продавленную кушетку, предварительно осмотрев окрестности из окна. Я прошу Розу не включать лампу, чтобы не привлекать внимание. Она собирается мне что-то сказать, но в этот момент в комнате появляется маленькая заспанная девочка, держа большого мягкого жирафа. Она трет глаза, зевает, а Роза резко вскакивает и просит малышку идти спать. Она уводит девочку в темноту коридора, а я, достав смартфон, отправляю фотографии переписки Малуновца и мачехи жертвы Роане Норутин. Через секунду звоню напарнице.

– Капитан убил Антона Морина! ― громко шепчу в трубку, едва Роана говорит «Алло». ― Малуновец с Томирой любовники, и она его подговорила.

– Интимная связь не доказывает, что капитан убил Антона, ― отвечает Норутин. ― К тому же, Малуновец уже поговорил с Артуром Морином. Он уверяет, что ты его подставил и попытался убить. Что ты давний любитель годжолоина. По его словам, Толкач Доран работал на тебя, и ты вместе с Антоном собирался «наладить радужный бизнес», а потом расправился с ним.

– Вранье! Доран подтвердит.

– Дорана арестовали, пока мы с тобой проверяли храмников. После допроса, Толкач повесился в камере.

Я крепко стискиваю кулак, пытаясь подавить отчаяние и прилив гнева.

– Роана, поверь мне!

Из трубки несколько секунд доносится лишь размеренное дыхание Норутин, а я только и могу, что смотреть себе под ноги, словно провинившийся школьник.

– Тебе нужно спрятаться на пару дней, лежать тихо и даже в окна не смотреть. Я свяжусь с тобой, когда у меня будет больше информации. Глушилку включил?

– Да, ― хриплю я, вспоминая точно ли активировал программу-хамелеон на смартфоне для укрытия своего сигнала. Я включаю ее каждый раз, когда выхожу на радужную охоту. Черт! Фальшивое лицо осталось дома.

Роана заканчивает разговор прерывистым сигналом в трубке.

Я остаюсь наедине с темнотой и думаю, что Алая слишком долго укладывает девочку спать. До сегодняшнего дня я не знал, что у нее есть дочь, и никто из ее подружек ни разу не обмолвилась об этом. В квартире тихо. Дверь в дальнюю комнату обрисована размытым тусклым светом изнутри. Приоткрыв ее, замечаю Алую, сидящую на кроватке возле ребенка, и другую женщину, присевшую на соседний край матраса. Обе сидят неподвижно, и женщина что-то читает девочке шепотом. Но девочка не спит, а смотрит на меня. Она улыбается мне той улыбкой, которая означает, что мы давние друзья. Кажется, она уже видела меня множество раз, следила из-за угла комнаты, в щель приоткрытой двери. И когда на первый взгляд незнакомая мне женщина поворачивается и охает, увидев в темноте мое грязное и покрытое каплями пота лицо, я узнаю ее. Жена Дорана испуганно рассматривает меня. Но когда на ее лице проступает понимание и узнавание, она прыгает на меня и лепит пощечины. Кричит, обвиняя, и ее слова перемешиваются с официальным языком Клоповника и родным диалектом далекой страны. Я нелепо пытаюсь доказать, что не виновен в смерти ее мужа, перехватываю колотящие по мне руки и притягиваю к себе. Я долго обнимаю ее, пытаясь успокоить рыдающую женщину, оставшуюся одной с ребенком.