– Спасибо еще раз, – я прокричала ему в удаляющуюся спину.

Он только махнул рукой.

Я вздохнув от облегчения чуть не бегом рванула к дому. Подходя к двору, мне на встречу шла моя соседка, Антонина Ивановна.

Соседка.

На тропинке показалась она. Лицо бледное, глаза красные. Рыдала поди. Пошла ей на встречу. Обидели ее, да и сильно обидели. И провожал ее кто-то.

–Ой, Катюша, что-то ты запаздываешь. Случилось что? – подойдя ближе ко мне, она повела носом, – Фууу, нерусским духом пахнет. Тебя, что сам черт провожал?

Она всегда себя вела эксцентрично, я почти даже не удивилась. Всех моих ухажёров она называла нелестными именами. И я тогда совсем на это не обратила внимания.

– Да, Антонина Ивановна, меня проводил мой знакомый, мы проболтали по дороге, вот я и задержалась.

– Ничего не случилось?

Переспросила досужая соседка.

– Нет, все в порядке, – ответила я копаясь в рюкзаке и доставая хлеб.

Мне совершенно не хотелось с ней делиться своими переживаниями. Я ее помню, как только мы переехали. Она сразу пришла к нам с предложением помощи. И когда не стало мамы она не раз предлагала свою помощь, и говорила, что оберегает меня, следит за мной по просьбе матери. Но я почему-то ей не верила и старалась как можно меньше с ней общаться. Уж и сама не знаю почему. Мне все время казалось, что она просто шпионит за мной. И это поручение с хлебом она придумала просто, чтоб почаще ко мне заходить. Зайдет, усядется за стол, заведет свою песню: «я маме твоей помогала, тебе сейчас помогаю. Она меня перед смертью своей так просила, уж так просила, приглядывать за тобой…». Я терпеливо выносила ее эти стенания, хотя в душе не верила ни одному ее слову.

Сегодня повезло, отдав на улице ей хлеб, я могла закрыться в квартире и не пускать ее к себе. Потом совру, что в наушниках сидела, не слышала звонка. Она с прогулки обязательно придет меня проверять. Так и сделаю. Наушники надену и буду лекции учить, а то сдавать скоро.

Соседка.

И почему же ты мне не рассказала?

***

…Так, дальше идти нельзя. Барьер сильный. Мне сразу его не преодолеть. Да и надо ли. Стоит узнать чья работа, да устранить преграду.

Я быстро простился и развернулся, сделал вид, что ухожу. Нужна ты мне со своими «спасибами», махнул рукой.

Завернул за дуб, как он здесь удобненько стоит, чуть обошел, где дом и двор повидней.

Так старуха, вроде обычная, с классически выкрашенными в синий седыми волосами, с прямой как палка спиной, худая, высокая, чистая интеллигентка в старости, строгая поди.

Ой как уморительно засеменила к рыжей.

Ух ты, да это ж ее барьер. Сильна старуха, сильна. Как хорошо, поближе подошла. Выспрашивает, чует, что-то. Ну, что чует, верней кого – меня. Надо с бабкой разбираться. Самому барьер мне не убрать.

Сейчас и рыжая нажалуется.

И почему же ты ничего ей не рассказала?

А бабка то не проста. Присмотрелся к ей получше. Вот это, да. Да она же ее для себя бережет. А прикидывается то, как, добренькой. А сама чуть не облизывается. Та-ак. Надо быстрей действовать. Пока бабка ее у меня не увела. Надо, что-то придумывать. Своих подключать.

Катюша.

Наконец-то дома, я дома. Что же за день сегодня такой. Почему они пошли именно за мной, а главное: зачем. Что им от меня надо. Еще этот спаситель. Ой. И имени его даже не узнала. Да и надо ли мне это. Помог, спас. А от самого у меня мурашки по коже. Во что же ты Катюша вляпалась.

Налила себе чаю горячего, переоделась в халат, сделала бутерброд – черный хлеб и сырочек. Села за стол поела и так спать потянуло. Я допила, наушники нацепила, не расстилая постель, накрывшись пледом завалилась спать.