– Еще не знаю, – ответила она. – Я хотела позвонить из машины.

– Позвонить кому?

– Управляющей пансионом. Она позвонила мне сразу же, после того, как вызвала службу спасения. Она тогда еще не знала, куда ее заберут.

Казалось, инспектор Стюарт оценивает эту отмазку по своей шкале отмазок – «для идиотов». Он взглянул на нее.

– Мне бы хотелось это знать. Управление, конечно, захочет послать цветы.

– Дам вам знать, как только узнаю сама, – сказала Барбара, подхватив свою сумку и направляясь к выходу. – Спасибо, сэр.

Она избегала смотреть на Уинстона Нкату. Он тоже не смотрел на нее. Ему никакой шкалы для идиотов не требовалось. Но он ничего не сказал. По крайней мере, в этом он остается ее другом.

Ехать до Илфорда было долго, но Барбара успела до конца уроков. Она нашла школу и внимательно осмотрела окрестности, чтобы убедиться, что Митчелл Корсико не сидит в какой-нибудь урне, готовый выскочить из нее в нужный момент. Территория была свободна, за исключением древней старухи, тащившей по противоположному тротуару свою сумку на колесиках. Барбара быстро направилась к школе. Увидев ее удостоверение, ее практически без задержки впустили в кабинет директора.

Она сказала всю правду директору – женщине с ужасным именем Ида Кроук[128], написанным на табличке на столе. Сюда направляется корреспондент таблоида, чтобы взять интервью у одного из ее учеников про то, как его отец ушел из семьи к другой женщине. Барбара назвала имя Саида и добавила:

– У этого журналюги грязные намерения. Вы знаете, как это бывает – вроде бы человеческий разговор по душам, но при этом все участники оказываются по горло в дерьме. Я хочу предотвратить это – ради самого Саида, ради его матери, ради его семьи.

Директор выглядела достаточно озабоченной, но при этом и достаточно удивленной, так как не могла понять причину визита Барбары в ее кабинет. Она задала вполне логичный вопрос:

– С каких это пор полиция Метрополии вмешивается в подобные дела?

В этом было все дело. Естественно, что полиция не испытывала нежных чувств к «Сорс», но посылать офицера, чтобы препятствовать сбору информации, было за пределами ее юрисдикции.

– Это личная услуга семье, – объяснила Барбара. – Вы можете позвонить маме Саида и спросить, хочет ли она, чтобы я отвезла Саида домой, оградив его от допроса.

– А журналист уже здесь? – спросила директриса таким голосом, как будто Джек-Потрошитель с ножом наготове уже стоял за ее дверью.

– Скоро появится. Я не заметила его, когда шла сюда, но уверена, что он скоро подъедет. Он знает, что я сделаю все, чтобы остановить его.

Миссис Кроук не зря занимала пост директора школы.

– Мне надо позвонить, – заявила она и попросила Барбару подождать в коридоре.

Хейверс понимала, что это может означать: что та позвонит в полицию и проверит подлинность ее удостоверения, как будто Барбара приехала, чтобы похитить Саида и самой разобраться с ним по-свойски. Она могла только молиться, чтобы этого не случилось. Все, чего ей еще не хватало, – это чтобы директрису соединили с инспектором Стюартом или, еще того хуже, с суперинтендантом Ардери. Она была на грани истерики, когда директриса наконец высунулась из кабинета, жестом пригласила ее войти и сказала:

– Мать уже едет. Она не водит машину, поэтому приедет с дедом Саида. Они сразу же увезут его домой.

В голове у Барбары лопнул шар с надписью «О, только не это», совсем как те шары, которые рисуют у героев комиксов.

Она хотела предупредить Саида, чтобы он не давал интервью таблоидам – никаким таблоидам. Но после ее последней встречи с отцом Ажара Хейверс не могла исключить, что именно последний с удовольствием окажется главным персонажем этого интервью, изваляв сына в грязи на всем расстоянии от Лондона до Лахора. Ей придется каким-то образом договариваться с ним. Это, она знала, будет не просто, так как последний раз она встречалась с ним в драке у его дома.