– Поцеловаться по-человечески.

Не успела я ахнуть, как ты притянул меня к себе и поцеловал. Жадно, властно, обдавая горячим дыханием с привкусом кофе и сливочного ликера. Обвив тебя руками, я ответила на поцелуй с каким-то животным инстинктом, и сама испугалась своего дикого желания.

Колени подкосились, но ты держал меня крепко, не давая упасть. А я все равно жмурилась от страха вперемешку с удовольствием, и навзничь летела в черную бездну. И эта бездна называлась "любовь".

Глава 8. Моя неслучайность

Так не бывает. Не бывает!

Это всего лишь похоть, желание обладать. Твердила я себе, пока твой язык танцевал с моим в безудержном порыве узнавания и наслаждения.

Но солнечные вспышки между ребер говорили обратное. Разве может похоть за долю секунды разглядеть маленький шрам над твоей левой бровью? Разве будет похоть при взгляде на этот шрам разливаться нежностью и желанием затащить тебя под одеяло, чтобы согреть и услышать эту историю: как, где это случилось и больно ли тебе было?

Мы оторвались друг от друга. Ты вызвал мне такси и ещё долго стоял, уткнувшись носом в мои волосы.

– Ты пахнешь… счастьем…

Хотелось услышать мне. Но ты сказал: "Я позвоню". Я даже не стала спрашивать, есть ли у тебя мой номер и откуда ты его взял. Села в такси, а перед глазами ты. Закрываю глаза – там тоже ты. Поселился как квартирант. Улыбаешься глазами, которым хочется верить.

Внутренняя поверхность моих век превратилась в проектор и транслировала мне этот вечер от момента твоего прихода в квартиру до поцелуя на улице.

Мне стало страшно. А если бы я не пошла сегодня в гости? Ведь не хотела. Хотела валяться дома и смотреть новогодние мелодрамы. Но что-то как будто толкнуло: сходи, обязательно сходи!

Дома я обвела красным карандашом дату в календаре. Мой маленький праздник. Моя не случайность…

Глава 9. Необратимость

Две недели мы с утра до поздней ночи переписывались в мессенджере, обсуждая все на свете. Ты рассказывал о детстве, первых шагах, первой боли и радости.

Я с благоговением держала на руках сотворенного из бесценных воспоминаний твоего внутреннего ребенка, смеялась и плакала вместе с ним, прижимала его к сердцу и боялась уронить, сделать больно.

В один из вечеров ты написал: "Хочешь, я приеду?". Ты еще спрашиваешь! Я желала этого так сильно, что едва могла сдерживаться и притворяться недоступной. Ты давно победил, завоевал крепость. Тот поцелуй, помнишь?

"Приезжай! "– просто написала я, оставив при себе все вышеперечисленные мысли. Ты приехал через двадцать минут и уже в прихожей снял с меня шелковый халат и трусики, бесцеремонно вторгся пальцами в лоно, потом облизал их, словно проверяя твое ли, не ошибся ли дверью. Дрожал так, будто замерз. И я пыталась согреть тебя всем телом, как печка, обнимая руками и ногами, сплетаясь. Ты подхватил меня на руки и прижал к стене. Я больно ударилась затылком, но даже не придала этому значения.

Потом я лежала, распятая на деревянном столе, как Христос. И, как и он, через жертву тела пыталась достучаться до твоей души. Но она была заперта наглухо.

Я видела твои глаза – ты был ослеплен соитием, ты наслаждался. Целовал везде нежно, горячо, покусывал, облизывал…

Но в этот момент ты любил всего лишь тело. Пусть оно и было моим. Где была твоя душа, которую ты так щедро предлагал мне в сообщениях? Мне было мало твоего тела. Ведь из всех тел в мире я выбрала твою душу. А ты спрятал ее где-то в темной комнате и приказал молчать, пока балом правит жар страсти.

В тот вечер ты предал меня в первый раз, пообещав то, чего не мог дать в принципе.

Глава 10. Дура ревнивая