Кассир щелкает несколько кофт, укладывая в пакет, и вопросительно мне кивает. Подхожу и прикладываю телефон к терминалу. Как раз зараза идет мимо, держа в руках одну блузку.

Черт, сразу-то чего все не отдала сотруднице?

С улыбкой жду, повесив пакет на мизинец.

Теперь я загладил свою вину? Снизойдет до ответа?

— Держи, — подхожу ближе. — Взамен испорченной.

Ну не девчонка, а Снежная королева. Взглядом замораживает. Рукой сдвигает покупку и идет на выход. Бля, ладно, на парковке я облажался. А сейчас?! Извинился? Да. Новые шмотки купил? Тоже да. Могла бы и «спасибо» сказать. А она даже в мою сторону больше головы не повернула.

Ещё телефон этот раздражает. Вообще-то у меня нет такой хваленой выдержки, как у Севера. Мне иногда кажется, ему дуло к виску приставят, а он глазом не моргнет. Там характер ого-го. Я более взрывной.

Вот и сейчас готов уже рявкнуть на эту недотрогу. По-хорошему послать бы её. Не хочет и не надо. Но как магнитом тянет. Хочу, чтобы ответила. Дело уже не принципа. Дело униженного самолюбия.

— Ты что о себе возомнила? Что я бегать буду? — Не выдерживаю и останавливаю за локоть нахалку. — Хотела извинений — получи. Словами, действиями. Чего еще-то надо?

Молча. Молча, блять, она демонстративно осматривает меня с головы до ног, и показывает средний палец.

Мелкая сучка. Ну ты сама напросилась!

Хрен его знает, что перемыкает в моей башке, потому что я швыряю пакет и дёргаю девчонку, впечатывая в свою грудь

— Не много ли на себя берешь, малая?!

5. Глава 03.

Тимур.

Лет семь-восемь назад я ещё мог бы как-то объяснить свой дебильный поступок выбросом гормонов или недостатком серого вещества в черепной коробке. Но сейчас… твою мать?! Как?! Что?! Что я творю?!

Внутренний голос орёт, что я дебил, а я…

Я впиваюсь в этот наглый рот, который недавно кривился в презрительной усмешке. Девчонка упирается ладонями в мою грудь, пытаясь остановить сумасшествие, но куда ей против моей силы? Ловко завожу руки за спину, смыкаю её тонкие запястья одной ладонью. Второй фиксирую голову занозы, не давая отстраниться. Тяну её на себя, лишая полностью кислорода и возможности вдохнуть. Она все-таки судорожно пытается наполнить легкие, и я пользуюсь её замешательством, проталкивая свой язык.

Хочется закатить глаза и застонать от удовольствия. От невозможной сладости этой странной девчонки. Не понимаю, что происходит, но ощущения запредельные.

Незнакомка перестает вырываться, опускает ресницы и расслабляется. Давая возможность ласкать её язычок.

— Сучка, — вырывается громко, потому что она, поймав меня на крючок, со всей дури прикусывает губу. Рот наполняется металлическим привкусом. — Думаешь, выиграла? Как бы не так!

Стираю выступившую кровь двумя пальцами и зачем-то провожу ими по губам, которые только что так сладко целовал.

— Ты больной? — Она отворачивается и плюётся.

— Извини. — Я и правда больной. В голове стучит, а сердце проламывает ребра. — Сам не знаю, что на меня нашло. Может, Сатурн не под тем углом вошел в Венеру?

Шутка на слабую двоечку, но мелкая прыскает.

— Отпусти руки.

Не замечаю, что по-прежнему её держу. С сожалением размыкаю ладонь. Она тянется растереть запястья, но я перехватываю и сам провожу пальцами по нежной коже.

— Давай опробуем ещё раз?

Улыбаюсь, принимая поселившуюся внутри мысль, что не могу её отпустить просто так. Мне нужно ещё хотя бы минут десять в обществе странной девчонки. Невероятным образом её присутствие успокаивает и усмиряет гнев.

— Как тебя зовут?

Незнакомка молчит. Размышляет.

— Если я назову имя, ты уйдешь?

— Честно?

— Угу.

— Нет. Я хочу загладить свою вину. Хотя бы за разлитый кофе.