- Потому что у тебя эрекция?.. – решаю быть ужасно прямоленейной я, ощущая чувственные шевеления в животе, потому что каменный бугор в его брюках давит мне на пупок.

Мне безумно хочется ощутить это давление в другом месте, и от этих опасных мыслей это самое место сжимается.

Опять жмурюсь.

Чёрт.

- Нет, - отвечает Паша, целуя мой лоб. Вот опять. – Потому что, моя бывшая – сестра Батутина, президента клуба. А я уже неделю виц-президент.

- Бывшая?.. – спрашиваю, снова вскидывая голову и глядя на него распахнутыми глазами.

- Это всё, что ты услышала? – совершенно неправдоподобно имитируя мой голос, спрашивает он и обхватывает ладонью моё лицо, а большой палец руки гладит ямочку под моей нижней губой и нежно оттягивает её, проведя подушечкой по внутренней стороне. Я не знаю, что он делает с моим ртом в своей голове, но чувствую, как шевельнулся его стояк в штанах, на что мой живот реагирует тягучим спазмом, а соски напрягаются.

Паша плотоядно смотрит на меня, потом вздыхает и поднимает глаза к потолку. Снова накрывает ладонью мой затылок, возвращая мою голову на место и шепчет:

- Бл*ть…ты когда-нибудь начнёшь носить лифчик?

- Я ношу постоянно… - заверяю его, кусая губы и улыбаясь.

Игнорируя это заверение, он говорит мне в волосы:

- У меня теперь полный пи*ц в ЦСКА и сопливый бездомный КАтёнок в придачу.

Хмурюсь.

- Я не БЕЗДОМНАЯ!

- Ты в общаге живёшь, думаешь, я не понял?

Я не хотела афишировать эту информацию, но я и не стыжусь её. Мне дали комнату, как аспиранту, я плачу за неё, но гораздо меньше, чем платила бы за квартиру. Я не дочь Рокфеллера, и у меня ПОКА маленькая зарплата.

- У меня отдельная комната. И у меня регистрация…

- Угу, я и говорю…

- Я не бездомная… - настаиваю, глядя на него с обидой. – И я не какая-нибудь обуза, чемодан без ручки…

- Камешек в туфле… - заканчивает он за меня, проводя по предплечью сухой тёплой ладонью. - Кать, заткнись. Ты долбаный геморрой. Что тогда, что сейчас.

Надуваюсь, и открываю рот для протеста, но Благов уже смотрит куда-то поверх моей головы. Оборачиваюсь и вижу Егора, который пробирается к нам через зал.

Лицо его – попытка показать, что всё плохо, как и говорил Паша.

Только сейчас замечаю, что многие в зале на нас смотрят. Это липкое внимание мне не нравится. Не думаю, что сама по себе я кому-то интересна, даже в этом платье. Смотрю на Пашу, чтобы оценить его реакцию. Он спокоен. Лицо расслаблено. Его уверенность в себе и мужественность - мои Ахилесовы пяты, а его нежность - моя смерть.

Это самый сумасшедший день за всю мою жизнь, не считая дня нашего знакомства.

Егор ровняется с Пашей плечом к плечу и шипит ему на ухо:  

- Ну, охуе*но! Вы просто красавцы! Нельзя было по-человечески всё сделать? Теперь точно мне в Химки дорога.

- Хе*ню не неси, - советует ему Благов-старший, отлепляя меня от себя и удерживая рядом за плечи. – Мы с Лерой уже четыре дня вместе не живём.

«Правда?..» - настукивает моё сердечко, а ресницы порхают.

"Лера..." - всегда не любила это имя. Заставляю себя в это поверить.

- Она походу об этом не знает, - пыхтит Егор.

- Всё она знает, - отрезает Паша и велит брату. – Я разберусь. Дай ей свой пиджак.

- А свой не хочешь дать… - ворчит тот, стягивая его с плеч.

Пока он это делает, мои глаза падают на причину, по которой Паша не может отдать мне свой.

Прямо под классическим кожаным ремнём, опоясывающим его плоский живот, начинается совершенно неприличная выпуклость, которую невозможно не заметить.

Сглатываю и медленно поднимаю на него глаза, но они спотыкаются на твёрдых мужских губах. Я хочу эти губы на своих. Он поцелует меня? Теперь, когда официально остался без невесты из-за...в самом деле, почему он выкинул этот номер?