Никки опустила обе ноги на пол и выпрямилась.

– Не бойся, – сказала она, серьезно отвечая на его шутку. – Правда может ранить, но не знать ее гораздо опаснее. Поверь мне, Пирс, ты поступаешь правильно.

Никки поморщилась, увидев выражение лица Пирса. Она не знала, о чем он думает, но мысленно прокрутив в голове свои слова, поняла, как он мог воспринять ее нотации.

Пирс взял лист бумаги.

– Не будем медлить, – решительно произнес он.

– Действительно. – Она открыла ноутбук и создала новый документ.

– Что это? – спросил он.

– Мне нравится делать заметки. Иногда забываешь детали.

– А что мне искать?

– Пока проверяй основные факты. Если кто-то совершил мошенничество, я уверена, он пытался замести следы.

– Отлично, – пробормотал Пирс. – Ищем иголку в стоге сена, которую туда засунули тридцать с лишним лет назад. Нет проблем.

Никки протянула ему примерно половину распечатанных страниц:

– Приступайте, мистер Эйвери! Хороший детектив обязан привыкать к упорной и рутинной работе. Самое подходящее занятие для любителя жизни на открытом воздухе.

Пирс машинально и не слишком внимательно просматривал записи. Он отмечал следующие детали: вес и рост новорожденного и время рождения. Ничего необычного.

Через полчаса Никки вручила ему свою стопку записей:

– Давай просмотрим еще раз. Может, я замечу то, что пропустил ты, и наоборот.

Пирс обнаружил забавное описание родов своей матери. Судя по записям, у нее родился абсолютно нормальный ребенок. Но тут до него дошло.

– А где копия УЗИ? Ведь она должна быть здесь.

Никки поджала губы:

– Хороший вопрос. У меня есть подружка акушер-гинеколог. Я ей позвоню. Возможно, эти записи хранились отдельно, у рентгенолога.

Пока Пирс читал, Никки вышла на несколько минут позвонить. Она вернулась с кислым выражением лица:

– Не хочу заставлять тебя чувствовать себя старым, но в начале восьмидесятых годов УЗИ делали только при беременности повышенного риска, потому что технология была новой и дорогой и не совсем безопасной.

Пирс опешил:

– Вот это да! Я считал, что УЗИ делали всегда.

– Я тоже. Теперь ты понимаешь, почему к записям не приложены снимки УЗИ твоей матери.

Пирс выпрямился и покрутил головой:

– Итак, мы ничего не нашли. – Мышцы его спины болели. – Я хотел отвезти тебя в необычный ресторан. Давай туда поедем. Мне нужно выйти на улицу и подышать свежим воздухом.

– Поезжай один, – сказала Никки. – Тебе нужно отдохнуть. На сегодня мы достаточно потрудились. Я буду очень тебе признательна, если ты подвезешь меня до дома.

– Пытаешься улизнуть? – Странно, но ему была неприятна даже мысль о том, что Никки уйдет.

Обычно он наслаждался в одиночестве тишиной и покоем своего дома после напряженного рабочего дня. Но теперь, когда Никки, расположившись на диване, пила вино и улыбалась, а ее глаза меняли цвет от голубого до серебристого, Пирсу не хотелось с ней расставаться.

Никки прикусила нижнюю губу.

– Я не пытаюсь улизнуть, – осторожно ответила она. – Но я не желаю злоупотреблять твоим гостеприимством.

Бросив записи на стол, Пирс встал:

– Я сообщу тебе, когда ты мне надоешь. Захвати с собой шерстяную шаль.

Пусть это было бахвальством, но Пирс не мог дождаться возможности показать Никки свой дорогой автомобиль. Он провел ее в гараж, в котором стояло семь транспортных средств, начиная с мотоцикла и заканчивая трактором. Но Пирс ждал, как Никки отреагирует на его гордость и радость.

К счастью, машина Никки понравилась.

– Крутая игрушка, – выдохнула она, усаживаясь на пассажирское сиденье и поглаживая мягкую бордовую кожу салона.

Пирс отвел взгляд и проверил датчик топлива.