– Но в лес мы не только поэтому не ходим, – произнес он загадочно и замолчал в ожидании расспросов.

– Я бы тоже туда не пошла, – Зоя отвлеклась от игры. – Я и так леса боюсь, а у вас он вообще жуткий. Страшно подумать, кто там водится.

Егор довольно закивал:

– Там водятся волки, кабаны, лисы и зайцы, а еще оборотни и доппельгангеры.

– Это ты только что придумал? – рассмеялась Зоя.

– Не веришь, да? Спроси у Амелина – это он мне первый об этом рассказал. Поначалу я тоже не поверил, конечно.

– Я не знаю, кто такой Амелин, но этих всех выдуманных тварей я не боюсь. Я боюсь людей.

Макс прицелился и попал смятой в шарик салфеткой в вырез ее блузки. Зоя возмущенно взвизгнула, без стеснения сунула руку в лифчик, вытащила оттуда шарик и с силой отправила его Максу. Шарик летел мимо, высоко над его головой. Но Макс поднял руку и не глядя поймал.

– Мы хотели там кино снимать, но, может, и не будем. Любишь кино? – Егор повернулся ко мне.

Я кивнула.

– А что любишь?

– Я люблю артхаус и авторское кино. То, которое «не для всех».

По правде говоря, мои глубоко интеллектуальные мама с папой смотрели только такое. Потому что «исковерканная мировая мифология» и «переписанная история» прокатного кино вызывали у мамы культурный шок, а у папы, по его словам, отрыжку.

С детства я впитала, что хорошее кино – это то, в котором ничего не понятно и когда по десять минут в кадре находится предмет, который обязательно что-то символизирует. После просмотра такого кино родители часто долго обсуждали его, разгадывая, как ребус.

– Ого. Круто, – Егор придвинул стул ко мне. – Классно, что ты разбираешься. Я тоже люблю кино. Только я его снимаю.

– Настоящее?

– Разве бывает игрушечное кино? – Он развеселился. – Самое что ни на есть реальное. Только в формате веб-сериала. Сейчас это самый тренд. Одна серия – не больше пятнадцати минут, чтобы в метро удобно было смотреть. Мой друг Марков говорит, что если снимать такое в качестве рекламного проекта, то это самое выгодное, что только можно представить. Ты получаешь деньги от спонсоров и одновременно зарабатываешь на самом контенте в Сети с минимумом вложений. Достаточно одной или двух локаций…

– Петров! – громко одернул его Влад. – Давай ты про свое кино потом расскажешь?

– Хорошо, – кротким взглядом Егор обвел всех и наткнулся на Артёма.

Тот ж с пристальным ожиданием смотрел на меня, я улыбнулась ему в ответ.

– А ты хотела бы сняться в кино? – зашептал мне на ухо Егор, но его прервал заливистый Зоин смех – салфетка, которую она запустила в Макса, повисла на вилке, зацепившись за зубчики.

– В четвертой серии. В ужасах. Мне нужна пара, – продолжал Егор. – Любовная сцена в начале. Спортсмен и красавица. Все дела. Ну, ты понимаешь…

– Не очень.

– До этого мы планировали обойтись без девушки в кадре, но это, конечно, не то… У нас есть Настя, но у нее главная роль в другой серии. Ты же хочешь сняться в кино и прославиться?

– Нет, спасибо. Я не умею изображать других людей.

– А подруга твоя? – Петров кивнул на Зою. – Она согласится? Мне нужны красивые лица. Особенно девушки. – Он повернулся к Владу: – А что, если я буду спортсменом, а свою роль отдам Якушину?

– У тебя в сценарии написано: мускулистый и мужественный. Это явно не ты, Петров.

– На себя намекаешь?

– Больно надо. У меня твое кино в печенках сидит.

Внезапно Зоя вскрикнула и подскочила. Стул, на котором она сидела, опрокинулся. Смеясь, она бросилась к Максу. Тот рванул от нее. Они с топотом обежали вокруг стола и выскочили в коридор.

Егор громко и радостно расхохотался.

– Ты чего? – подозрительно покосился на него Влад.