О потерянном мобильнике мы ее тоже успели предупредить.

– В общем, сделай что-нибудь, – в завершение заявила она в своей привычной наглой манере. – Зоя же тебя так любит. Хоть и смоталась не пойми с кем. Нет, если она от тебя сбежала, это другое дело. Ты просто скажи. Тогда я кого-нибудь другого попрошу съездить за ней. Связи-то там нет.

Лёха определенно не прогадал. Нина была королевой провокаций.

– Кого другого? – тут же заглотил крючок Тифон.

Она высокомерно вскинула голову:

– Хоть я с Ярославом и в ссоре, но Зоя все же важнее гордости.

Слышать подобное от Нины было удивительно. Возможно, именно эта фраза и стала решающей, а может, Тифон и раньше догадался.

– Ладно. Звони ему. Пусть приходит.

– В смысле? – Нина удивленно распахнула густо накрашенные глаза.

– Ярову звони. Будем решать, что делать.

Это был резкий и неожиданный поворот, мы с Лёхой опешили.

Трифонов посмотрел на нас:

– Вы реально думаете, что я тупой баран и не въезжаю, когда меня дурят?

Лёха развел руками в очень странном жесте, который можно было трактовать как угодно, но только не как признание вины. Я сделал вид, что ко мне это вообще не относится.

– Закатать бы в лоб вам обоим, да без толку, – бросил Тифон, а потом с нажимом попер на Нину: – Давай звони своему Ярову, я сказал.

– А что ты мне приказываешь? – зафыркала Нина, сопротивляясь.

– Звони, – прошипел Лёха с другой стороны от нее.

Она повернулась ко мне и поняла, что попала в ловушку.

С недовольным видом достала телефон и набрала номер.

Яров ответил, наверное, с первого же гудка.

– Ярослав, здравствуй, – сказала Нина с наигранной холодностью. – Извини, что беспокою. Но меня заставили тебе позвонить. Трифонов, Криворотов и Горелов. Я не знаю, чего они хотят, но…

– Пусть сюда подваливает, – громким шепотом подсказал Лёха. – А ты пока побудешь заложницей.

– Они меня заложницей держат, – повторила Нина. – Не наложницей, дурак. Заложницей! Как какие требования? Чтобы ты пришел к Трифонову.

– Он спрашивает, что будет, если он не придет, – отстранив трубку, Нина вопросительно посмотрела на нас.

– Этого я не предусмотрел, – огорченно признался Лёха.

– Скажи, если не придет, его мама очень сильно расстроится, – наклонившись к трубке, прохрипел Трифонов. – Он же не хочет волновать маму.

– Ты слышал? – спросила Нина.

Ярослав слышал и пообещал прийти в течение часа.

Мы облегченно выдохнули.

– Все, можешь идти, – сказал Тифон Нине, когда разговор закончился.

– Оборзел? – возмутилась она. – Я, вообще-то, заложница.

– Давай ты побудешь заложницей возле подъезда? – Он подтолкнул ее к выходу.

– Так нечестно. Мне тоже нужно встретиться с Яровым.

– Ну, потом как-нибудь встретитесь. У нас сейчас разговор будет важный, – Тифон обернулся на нас: – Пожалуй, идите-ка вы все отсюда. Мы тут сами перетрем. Я потом позвоню и скажу, что решили.

Артём был яркий, красивый, богатый, избалованный вниманием и возможностями. Для окружающих он носил глумливую и дерзкую маску Дэдпула, а моя мама называла его Трубадуром за любовь к театральному эпатажу и ночные песни над моим окном. Именно «над», потому что их с Максом квартира располагалась прямо над нашей.

Отец Артёма был известным гастролирующим по всему миру композитором, мать – бывшая фотомодель, всецело посвятившая себя мужу. И они с пеленок растили из Артёма гениального виолончелиста. До двенадцати лет в его жизни существовали только репетиции, концерты и приходящие учителя. Другого он не знал и не понимал, что может быть как-то иначе, пока в их частном загородном доме не появился Макс – сын домработницы, почти его ровесник.