— Ну, не знаю, — папа покачал головой. — Нужно на месте смотреть. Оценивать.

— А такой дом дороже, чем квартира в Москве? — осторожно спросил Костик.

Папа расхохотался.

— Разумеется. Если он такой, как вы рассказываете, выйдет очень дорого. Не так много людей, кто вообще способен приобрести его.

Амелин сник. В глубине души он лелеял мечту когда-нибудь купить Капищено. Или чтобы кто-то из знакомых купил, лишь бы оно не досталось чужим людям и туда можно было ездить хотя бы в гости. Ему даже Артёма удалось уговорить посмотреть этот дом в надежде, что он захочет стать обладателем «самого лучшего места на земле».

— А что, если вашему Герасимову его не продавать, а сдавать в аренду? — неожиданно предложил папа. — Лето, правда, уже заканчивается, но шансов сдать намного больше. Никому не охота возиться с содержанием дома, но иметь возможность уехать подальше от города и жить в особняке хотят многие. Хозяева сохраняют за собой право на дом и получают не только средства на его содержание, но и зарабатывают на нём.

В черноте глаз Амелина вспыхнула детская радость, он вопросительно посмотрел на меня, а потом вдруг с подкупающей непосредственностью спросил:

— А вы отпустите Тоню, если мы вместе туда поедем? Ребята давно звали. Там свежий воздух, солнце и природа.

Я изо всех сил пнула его ногу под столом.

Родители переглянулись.

— Почему бы и нет? — сказала мама. — Ещё две недели каникул.

— Я могу вам билеты на поезд по корпоративному тарифу купить, —  папа всегда подходил ко всем вопросам по-деловому.

— Я никуда не поеду, — отрезала я.

— Почему? — искренне удивился он.

Ехать до Капищено было далеко, шестнадцать часов на поезде или около девяти на машине. Герасимов с Петровым жаловались на полчища комаров, отсутствие поблизости водоёма, жутко орущих по ночам сов и летучих мышей, залетающих в окна, которые держать закрытыми было невозможно из-за духоты и жуткой вони от краски.

Время от времени Герасимов звал нас к себе, но всякий раз я находила предлог, чтобы отказаться. И даже зная о том, что Настя с Якушиным собираются со дня на день отправиться туда на машине, я не стала говорить об этом Амелину. Потому что он обязательно стал бы уговаривать поехать с ними.

Костик отчего-то помнил только светлую сторону нашего пребывания в Капищено. Уютную мансарду, куда его отселили, потому что он простыл и сильно кашлял по ночам. Тёплое молоко, что я ему носила, огонь в камине, наши общие игры в карты, фанты, то, как мы с ним спали на бильярдном столе в подвале, успокаивая и согревая друг друга. Покой, которого раньше у него никогда не было.

И хотя Амелин прекрасно понимал, что ничего невозможно повторить, порой увлекался и принимался сочинять о том, как однажды это место станет нашим собственным раем. Самым счастливым местом на земле.

То была его любимая фантазия, наполненная солнечными комнатами, развивающимися на тёплом ветру шторами, цветами, запахами леса и музыкой. В ней я ходила по дому босиком в полупрозрачной тунике и танцевала с ним сальсу в жёлтом каминном зале. Там не было часов и вообще времени. Просто жаркий, бесконечный летний день, сменяющийся ясной тёплой ночью с тысячью звёздами и полной белой луной.

Во мне же воспоминания о Капищено в большинстве своём вызывали неприятные чувства: тревогу, беспокойство и страх.

Всё то время, пока мы там были, меня не покидало ощущение ненормальности сложившейся ситуации: мы сбежали из Москвы и поселились в чужом, заброшенном и странном доме, без денег, еды и каких-либо планов. Мрачные коридоры, холодные спальни, жуткие лабиринты темного подвала и призраки.