Он поводил по ладони пальцем.

— У тебя есть линия счастья.

Я раскрыла его испещрённую кучей бледных хаотичных черточек руку.

— А у тебя она есть?

— У меня нет. Только шрам из подвала.

— Зато линия жизни до самого запястья.

— Я всё равно в это не верю.

— Я тоже.

— А в поезд верю.

— И я.

На лавочку напротив уселась полная, пожилая женщина в платке и беспардонно вперилась в нас пристальным взглядом.

— Чего она так смотрит? — поёжилась я.

— Хочешь, чтобы я её прогнал?

— Можно. Иначе я ей нагрублю.

— Есть один способ.

—  Только умоляю — не стихи.

— Тогда другой — не самый действенный, но может сработать.

Он наклонился и поцеловал меня. Сообразив, что он решил её смутить, я поддержала план. Мы целовались долго, с картинной страстностью, как в кино, но способ не сработал. Тётка продолжала смотреть. Так что, в конце концов, смутилась я и повернулась к ней спиной.

— Кстати… меня в универ взяли, — сказал он ни с того ни с сего. — Позавчера узнал. Времени как-то не было рассказать…

— Да ладно?! А чего таким тоном? Не рад, что ли?

— Не знаю.

— С ума сошёл? Ты же столько занимался!

— Я не думал, что поступлю. А теперь с этим нужно что-то делать.

— Как что-то делать? Я тебя не понимаю, Амелин!

Растрепавшаяся чёлка занавешивала ему глаза, но я догадалась.

— Серьёзно? Ты боишься? Боишься, да? Я угадала?

— Нет, — неуверенно ответил он.

— Да!

— Нет.

— Ладно, пусть «нет», но меня не обманешь, — я приподнялась, заглядывая ему в лицо. — В мире столько всего интересного, а ты просто хочешь забиться в нору и никогда оттуда не вылезать.

— Мир злой и несправедливый. Ничего хорошего от него ждать не стоит. Я думал, ты это знаешь.

— Прекрасно. Будем прятаться в норе, — изображая укрытие, я натянула на голову подол его футболки и подула в голый живот.

Амелин со смехом выпрямился и я, не удержавшись, кубарем скатилась с лавочки.

Упала на тёплый, пыльный асфальт дорожки и от нелепости случившегося расхохоталась. Костик вскочил, стал поднимать, но он тоже смеялся, поэтому возился долго. Наконец, поставил на ноги и отряхнул.

Тётка продолжала пристально смотреть.

— Что? — не выдержала я. — Что вы на нас так смотрите?

Первые секунды женщина словно зависла, затем очнулась и взглянула на меня.

— У меня сын умер, — сказала она. — Утром. Там, в Саратове. Лёг спать и не проснулся.

Мы в растерянности помолчали. Потом я извинилась и, забрав рюкзаки, мы пошли домой.

Поезд в счастье отправился дальше без нас.

5. Глава 5

Никита

В Москву мы тащились в ночи. Злые и вымотанные.
Трифонов злился из-за разрушенного корпуса, того, что нас выперли из лагеря, но больше всего из-за Зои. Она всё-таки уехала с Артёмом, а потом, сколько он ни звонил — не отвечала.

Свой мобильник Тифон потерял пару дней назад и всю дорогу запросто пользовался моим, названивая ей по сто раз в час, до тех пор, пока она не заблокировала мой номер.
Тогда он набрал Артёму, но до него не дозвонился, зато Макс ответил сразу.

— Какого чёрта вы Зойку с собой прихватили? — выкатил сразу с наездом. — Сама она может придумать, что угодно, но у вас-то голова есть? Я серьёзно. Дело принципа. Слышь, Макс, я не хочу с тобой ссориться, но ты реально рискуешь. Чё ржешь, придурок? Дай ей трубку! Быстро!

Вся электричка, в которой мы ехали, с интересом прислушивалась к его громкому и чересчур эмоциональному разговору.

— Зой, привет! Давай нормально поговорим. Да, свободный, свободный ты человек. Успокойся. Просто возвращайся, пожалуйста. Я сейчас пойду домой и буду тебя ждать, — Тифон вытер вспотевшую руку о штанины, но затем непроизвольно сжал её в кулак так сильно, что костяшки побелели. — Ладно. Я понял. Уматывай куда хочешь. Это не угроза. Просто включи мозг. Я тебя очень прошу, прямо сейчас подумай — стоит ехать тебе или нет. Вот, очень хорошо подумай…