Я молча сел. Искусственные язычки пламени завораживали.

– Люблю этот кабинет. Чувствую себя здесь лучше, чем дома. Не хватает только бокала коньяка, пледа и верной собаки у ног.

Слышно было, что он слегка улыбается, когда говорит.

– Иногда, когда погода на улице плохая, а я задерживаюсь здесь допоздна, мне приходится заставлять себя покинуть этот мой дом и отправиться в своё настоящее жилище. Иногда я не могу честно ответить себе на вопрос какое из них более мне близко.

– Знаете, – сказал я безо всякого перехода. – Я вчера встретил женщину и решил, что она моя мать. Она была так добра ко мне, так внимательна, а в глазах её было столько любви, что я всерьёз решил, что она явилась с того света, чтобы поддержать меня.

– Мысль о каком-то существовании души после смерти необыкновенно притягательна, правда? – тихо сказал он.

– Вообще-то она немного пугает, – подумав, сказал я. – Накладывает больше ответственности при принятии решений, или в некоторых поступках.

– В каком своём поступке вы не признались бы матери?

– Ну… Иногда бизнес требует жёстких решений.

– Трудно представить себе душу, оценивающую текущую бухгалтерию или вслушивающуюся в перипетии переговорного процесса. Может быть, что-то более личное?

– Думаю, я тщательнее выбирал бы себе женщин.

– Предположим, что выбор типажа женщин предопределён. Вы не очень-то вольны выбирать, хотя, можете и питать такие иллюзии. Выбирая женщину, вы стесняетесь своего выбора?

– Нет, что вы, я не определил бы это как стеснение. Скорее разочарование, потому что сейчас я вдруг понял, что, фактически, не могу отличить одну от другой.

Я вспомнил Анну, скрывающуюся от меня за дверьми лифта.

– Я так понимаю, что вам пока не удалось создать семью? Счастье вашей сестры не вдохновляет вас?

– Вы знаете и мою сестру? Это… Это очень неожиданно. Она – тоже ваш пациент?

Он взмахнул руками:

– Нет, нет. Она никогда не нуждалась в моих услугах, благо зачала и родила она совершенно самостоятельно. Она удивительно целостная личность. Удивительно потому, что вы близнецы, а у близнецов часть сознания неразрывно связана друг с другом. Мы встречались несколько раз на некоторых мероприятиях, куда меня приглашал ваш отец, и я имел удовольствие с ней пообщаться.

–А моя личность недостаточно целостная? Звучит как-то обидно.

– А ваша личность мне почти незнакома. Вас я видел в последний раз, когда вам было четырнадцать лет. Вы были замкнуты, враждебны всему миру и несли в себе огромную, почти невыносимую для человека боль. Что, впрочем, не редкость среди подростков.

– У меня был реальный повод.

– Безо всяких сомнений.

Мы помолчали.

– Вы были дружны с моим отцом? Он никогда мне о вас не рассказывал, да и в гостях вы у нас ни разу не были.

– Нет, дружбой это назвать было нельзя. В нашем возрасте новые дружеские отношения возникают редко, а если и возникают, то ненадолго. Но некоторые добрые отношения сложились, мы иногда созванивались, и даже встречались на разных званых обедах. Меня, конечно, очень интересовала ваша судьба, и он мне рассказывал о ваших успехах. Честно говоря, он всегда очень охотно говорил и о вас, и о Марии, потому что, я думаю, что вы составляли основу его жизни.

Я немного колебался, задавать этот вопрос или нет, но все же спросил:

– Скажите, Иван Андреевич, может ли человек сойти с ума и не заметить этого?

– Если мы говорим об абстрактном человеке, то шансов практически нет. Если, конечно, не было травм головы, например. Даже если случился психоз или другие навязчивые состояния, то при нормальном критическом складе характера, как, скажем, у вас, Борис, невозможно не заметить некоторых несостыковок. Провалов в памяти, или инопланетян. Кроме того, невозможно придумать всех людей, которые вас окружают в реальной жизни. Эти люди, во всяком случае, все те, кто реально существует, будут проявлять тревогу и будут делать попытки отвести вас к врачу. Искусственно выстроенная, вымышленная личная вселенная всегда даёт какой-то сбой и по этим сбоям можно понять, что что-то не так. Я ответил на ваш вопрос?