Обидно было и невесте.

Она при мне, с дрожанием в голосе, сказала тетушке:

– Да чего там думать, не понравилась я ему.

Сказала и стала невестой Артура. Тому она сразу понравилась!

В этой ненароком случившейся путанице невест, Мише ничего не оставалось, как начать ухаживание за Артуровой.

– А то неудобно как-то перед девушкой… Приехала, а Артур у нее на глазах смотри что творит…

А, ну да, ну да… Артур творит.

…Так вот, у нас вторую неделю такие вот интересные гости. Тетушка, Нина и Аурика.

Днем я остаюсь с ними одна, и ничегошеньки не понимаю из того, что они говорят… А говорят они на молдавском. По эмоциям, голосам, а иногда и гримасам, я понимаю, что не раз что-то малоприятное сказали о ком-то из нас… Неприятная обстановка… И чтобы хоть как-то её разредить…

– Вы знаете, – говорю я, обращаясь к тетушке, – вы все так интересно говорите, говорите, как птички чирикаете. А я слушаю и ни слова не понимаю.

Потом я засмеялась, рассчитывая, что они поддержат меня в веселье. У тетушки вытянулось лицо, но в ответ ни слова. Правда, Аурика сразу же выпроводила меня в коридор и там сказала:

– Я подумать не могла, что у Миши такая невоспитанная сестра. Ты знаешь, что нельзя передразнивать чужой язык? Это нетактично.

Скорей бы вечер… Время до его наступления я провела, сидя в своей комнате и носа не высовывая, вся в думах, волнении и стыде перед людьми.

А ведь я могла сказать, но не сказала Аурике, что она похожа на мышку. А Нина без наклеенных ресниц, и не Нина будто… А… А еще, это из-за них Миша куда-то безвозвратно запрятал мой удивительной красоты сарафан с купоном… И я ведь слова никому не сказала!

…Валерик поманил меня пальцем.

– Дай кастрюлю. Только большую и с крышкой.

– Зачем это?

– Надо. Иди, иди скорей.

Когда Валерик разговаривал со мной, у него напрочь терялся акцент и приблатненные манеры.

Я стояла, как истукан.

– У вас что, большой кастрюли нет?

– Есть.

– Так неси давай. Только тихо, чтобы никто не видел.

Закралась нехорошая мысль. Он затевает что-то плохое.

– Я не могу без мамы дать кастрюлю. Я ей должна сказать.

– Да ну тебя… Так никакого сюрприза не получится…

И я, скребя сердце, согласилась. Пришла на кухню, присела к шкафу и принялась в нем греметь, выуживая самую дальнюю, самую большую кастрюлю.

– Ты что делаешь? – спросила мама.

– …да кто её так далеко сунул?!

– Ты что делаешь?

– Кастрюлю беру. Для Валерика. Для сюрприза.

– А, ну-ка, положи обратно! Не нужны нам никакие сюрпризы!

И я вернулась к нему без кастрюли. Он посмотрел мне в глаза, которые хотелось прятать, ни о чем не спросил и, воодушевляя меня, сказал:

– Ничего! Там дадут!

Валерик ушел и пропал на час. Все недоумевали, задавали вопросы. Мне… И только я начала считать себя виноватой по причине того, что не смогла добыть ему кастрюлю, а он вдруг на это обиделся, как Валерик пришел.

Довольный, улыбающийся, он держал перед собой громадную кастрюлю.

Ах, вот ему какая была нужна! Ну да, такой у нас в жизни и не было…

А когда все учуяли, какой из-под крышки разносится аромат…я решила, что хорошо, что и не было!

В этой громадной, бездонной кастрюле оказался самый вкусный на свете шашлык! Действительно, сюрприз!

…После больницы Валерик спешно взялся за ремонт квартиры. Сам выложил кафель, настелил паркет, как-то изумительно оформил стены в комнатах, поставил железную дверь. Последнее показалось особой диковинкой.

Неделю он принимал гостей, показывал квартиру, что своими руками превратил в игрушку. В такой жить – не нарадуешься.

А потом неожиданно для всех засобирался в Армению. Мало кто тогда понял его порыв, а главное, как можно оставить