Он – шпион,
Он заслан из Японии.
Ведь там, по слухам,
У всех «желтуха».
– Во, где житуха!
Но позу грозную приняв,
Я говорю ему:
– Допустим,
Вы грамотей, но почему
Вы оскорбляете меня
Позорной кличкой – «желтопузик»?
Я мог бы золотом сиять
На глади купола!
Я солнце мог бы заменять,
Когда б оно потухло!
«Желтуха»
тела у меня,
Но «желтуха» духа!
1981
«Если тоска подступает опять…»
* * *
Если тоска подступает опять,
И ты уже начал «линять»,
Сбиваться, спиваться
И поворачивать вспять,
На каждом шагу спотыкаться,
За каждую юбку хвататься,
То черта ль тебе еще ждать?
Зачем
на земле
оставаться?
А ну:
– По местам стоять,
С якорей
и швартовых
сниматься!
Скорее!
Скорее!
Флагу взвиваться!
Матросам – метаться!
Салютам – сиять!
Ругаться!
Сшибаться!
Взрываться!
Вгрызаться!
Цепляться за каждую пядь!
Упасть
и опять подниматься!
«…Бороться и искать,
Найти
и не сдаваться!»
Свадебное
Семиным
Смыкая строй высокого стиха,
Пускай равняются в шеренге
Плечом к плечу к строке строка
И блещут рифмы ожерельем.
Пускай в порыве вдохновенья
К бумаге поспешит рука,
Хоть в азбуке родного языка
Я букву каждую лелею,
Высоких слов сегодня не жалею.
Я не желаю вам тугого кошелька,
Хоть мелкой скупостью не грешен,
Пусть только ваших чувств река
Течет, чиста и глубока
Сто долгих лет, ничуть не обмелевши.
Я не желаю вам любви спокойной,
Чтоб ни волны, ни ветерка,
Но ссоры глупой, недостойной
Пускай не скроют небо облака.
Любовь – весна, в том нет секрета.
Пусть в волосах седая просинь.
Вслед за весною будет лето,
Но пусть не сменит лето осень.
Нарушив правила привычные,
Я не желаю даже счастья вам.
Я знаю – нету счастья высшего,
Чем в мире этом повстречаться.
Смахнут родители слезу украдкою,
Не осуждаю их нисколько.
Стою и пью вино я сладкое,
Но горько мне.
Но горько! Горько! Горько!
1981
Ходовой флаг
Он из трудяг,
из работяг,
Он не из тех,
что называют – стяг
И знамя,
Но настоящий,
искренний моряк
Он должностью и званьем.
Он не из шелковых парней,
Он сшит из грубой парусины,
Но над волной чужих морей
Его мы гордо проносили.
Ему ни в праздник,
ни в бою
На гафеле не взвиться.
Высоких гимнов не поют,
В лицо ему плюют,
Но с вахты не смениться.
Крепчает шторм
и голос ветра груб,
И рукоплещут
волны им
победно,
Но, распластавшись птицей на ветру,
Упрямый флаг
прорвется
против ветра.
1983
Торпеда
Торпеда. Торпеда.
Красивое слово.
– Неправда?
Я словно во сне
Или я околдован.
Я слышу – торпеда,
А будто – торнадо,
А будто – Гренада.
И будто – коррида,
Где «торо» – торпеда,
Корабль – «тореро».
А солнце сияло,
А море блестело,
Торпеда бежала,
Ракета горела.
И вздыбились волны,
И дрогнули скалы,
И чайка упала,
И рыба взлетела.
Красивое слово,
Кровавое дело.
1990
СР*
Я намагничен.
Поле мое
не в норме.
Это значит —
я буду
легко обнаружен.
Меня раздраконят
и в нос,
и в корму,
И бесполезно
мое оружие.
И вот,
как Христа,
на четыре точки,
Задом к зюйду
и мордой к норду
Меня распинают
на ржавых бочках,
И вяжут руки,
и крепят ноги,
И кабель черный
повис по борту.
Сейчас настроят они приборы,
Подключат блоки
и врубят токи,
И подравняют мои потоки,
Чтоб не был сильным
и слишком гордым,
Чтоб был спокоен
и незаметен,
Был незамечен,
необнаружен.
Но разве за этим
я есть на свете?
– Разве за этим?
Но, если такой,
то кому я нужен?
К чертям!
Обрываю концы
и цепи.
Пусть на пределе,
пусть на прицеле.
Вы просчитались
вы не успели
И подлый план ваш
теперь разрушен.
Пусть кровенеют
рубцы
на теле,
Я не позволю
мне размагнитить
душу.
Пусть я не вечен,
пусть я замечен,
Пускай заметен
и замечаем,
Пусть не
приличен.
Я необычен,
необычаен.
Я намагничен,
наэлектричен,
начеловечен.
Меня разрывают
Любви потоки,
Взрывные строки
я излучаю.
1990
*СР – Судно размагничивания, стенд размагничивания
Сентиментальная песня
Канцедалу Н. В.