Время летело быстро. Собеседник у нас был очень интересным. Американец, как позже окрестили его мы с подругой. Он был одним из тех людей, с которыми легко общаться с первой минуты, будто вы знакомы не один год. Среднего роста, среднего возраста, вот только телосложения не среднего – живот вздымался горой, хоть стакан чаю ставь. Но полнота совсем не делала его пассивным и неповоротливым. Живые чёрные глаза, выразительная жестикуляция и быстрая речь выдавали в нём человека энергичного и решительного. Он возвращался к себе на родину. Теперь его родиной была Америка. Раньше – Россия. Мне было любопытно узнать из первых уст, а как там живётся нашим.

– Давно в Америке? Привыкли уже? Язык освоили?

– Да, конечно. Так уже больше десяти лет. Да там все наши. Весь Брайтон—Бич говорит на русском. Идёшь – доброе утро, доброе утро, о, привет!

– У вас там кто-то был уже? Было где остановиться?

– Да, были друзья. Да к тому же я – еврей, – сообщил он доверительно, лукаво сверкнув глазами.

– Трудно было?

– Поначалу да. Что только не приходилось делать, чем заниматься! С официанта начинал. Конечно, надо попахать, чтобы чего-то добиться. Просто так ничего не даётся.

– Пахать надо везде.

– Но в Америке хоть знаешь, что твои труды будут оплачены, а в России сколько не упирайся…, – и дальше он очень много не лестного сказал про Россию.

– А я люблю Россию, – виновато проговорила я.

– Да я тоже люблю. Я руководителей не люблю. Пересажать всех надо!

– А сейчас чем занимаетесь?

– Бизнес, – уклончиво ответил он, но потом пояснил, – вот в Абхазию ездил, договаривался о покупке земли. Там столько земли пропадает! Золотое дно!

– У вас образование какое-то соответствующее?

– Да нет, так подучиваюсь по ходу дела. А как без этого? Никуда. У меня сын «Гарвард» закончил.

– Тоже в бизнесе?

– Да нет, – он махнул рукой и просопел недовольно, – шибко умный.

От интересной беседы отвлёк гневный мужской голос за нашими спинами: «Выключите, пожалуйста, радио! Это же ужас какой-то! Уже голова раскалывается!» Стюардесса мягким голосом с улыбкой сообщила, что сейчас это сделать невозможно. Как только боинг приземлится, экипаж немедленно примет меры, чтобы устранить неисправность. Удивительный народ эти стюардессы, они любую информацию дают с улыбкой. Любую! Самую неблагоприятную, о которой сами знают (или догадываются) чуть больше, чем говорят пассажирам. Понимаю – инструкции! Тут мы обратили внимание, что почему-то очень долго не взлетаем. Оказалось, уже почти два часа. Стёкла иллюминаторов давно высохли, за ними полыхает яркое солнце. Лайнер, урча, медленно передвигается из одной точки взлётного поля в другую, как будто заблудился и не может отыскать свою взлётную полосу.

– Почему не взлетаем? – пытались прояснить ситуацию пассажиры.

– Сейчас заправят самолёт, – улыбалась стюардесса.

И в самом деле, мы видели через иллюминатор, что внизу под высоким боингом маневрирует заправщик с длинным шлангом.

– А почему делают дозаправку, мы же были готовы к взлёту?

– Двигатели всё время работали, шёл расход горючего, – вполне резонный ответ официальных лиц.

Наконец взлетели. Уф! Ну, ещё пару часов потерпим. Но через два часа сквозь хрип динамиков пунктиром прорезался голос командира корабля, который доверительно сообщал, что в самолёт попала молния, кабина частично разгерметизирована, это не позволяет лететь на заданной высоте, и через полчаса наш лайнер совершит посадку в аэропорту города Ростова на Дону. Ещё не лучше. Терпеливые пассажиры понимали, что ситуация складывается не в их пользу, но не роптали.

Ещё через полчаса прозвучало сообщение, что лайнер пошел на снижение в аэропорту города Сочи и настойчивая просьба всем пристегнуть ремни и приготовиться к аварийной посадке. Среди пассажиров нарастало напряжение. Мой эмоциональный сосед бушевал: «Если бы такое случилось в Америке, тут бы баблом всех завалили! Они должны всех накормить бесплатно и гостиницу предоставить. Пусть только попробуют это не сделать! Я этого так не оставлю! Вон пойду и из туалета позвоню Эрнсту. Они знаешь, как за такие новости хватаются! Завтра весь мир будет знать! – он совсем расходился, ёрзал в кресле, подпрыгивал, порываясь встать.