«А как вы фехтуете, Хор? Интересно бы было посмотреть». – До того, как страстью Александра стал бокс, он больше года был увлечен фехтованием и даже выполнил второй юношеский разряд в этом виде спорта. И как каждый нормальный мужчина сохранил интерес к холодному оружию и к его практическому применению.

Фигура взорвалась каскадом связок. Движения были настолько стремительны, что, казалось, она размывается в пространстве, в немыслимых траекториях нанося удары мечом, посохом и хвостом.

«Круто!» – непроизвольно вырвалось у Саши.

«Искусство владения холодным оружием совершенствуется у нас тысячелетиями. – Казалось, Хору было неудобно за свое умение. – Ведь применение метательных снарядов против искусника абсолютно неэффективно».

«А ты уверен, что сможешь отклонить снаряды нашего метательного оружия?»

«Почему ты думаешь, Сеш, что воспламенить порох в патроне сложнее, чем разделить холодную и горячую воду в стакане? Это тот же конструкт. Так что ваше метательное оружие представляет угрозу в первую очередь для того, кто попробует его против нас применить. Но это тебя не должно волновать. Твое задание – увидеть тонкое тело у себя и других живых существ. Прикоснуться к их сознанию. Не думай и не волнуйся. Просто смотри. Не давай мыслям и чувствам овладевать твоим сознанием».

Александр Владимирович легкой трусцой возвращался домой, вглядываясь в лица ранних прохожих, спешащих на работу. Смотреть на людей ему нравилось еще с юности. И видел он многое, что приводило в изумление и его, и тех, кому он демонстрировал это. Как верно писал поэт: «И люди проходят бескрайней рекой, Как флаги, несут свои лица»[2].

Была у него редкая способность. Глядя на людей, Саша мысленно то ли натягивал на себя, то ли влезал в чужую внешность, ненадолго затихал, и в нем начинал проявляться этот человек. Ему практически всегда удавалось не только понять характер человека, но и довольно подробно рассказать его биографию, привычки, проблемы, описать близких людей. Если бы Александр связал свою профессиональную карьеру со спецслужбами либо с практической психологией, наверняка эта его способность получила бы дальнейшее развитие. Но работа физиком, а в дальнейшем программистом требовала совершенно других талантов, и ему нечасто приходилось использовать свое людоведение. Хотя лишней эта способность тоже не была, особенно в руководстве фирмой.

Вот и сейчас, вглядываясь в мелькающие лица, Саша чувствовал, стоит ему чуть сосредоточиться на любом из них, и он может рассказать, что это за человек, о чем он мечтает, как живет и стоит ли с ним идти в разведку. Но никаких тонких тел он не видел, попадались в большей своей массе тела весьма плотные. Иногда встречались худые, некоторые из них можно было с натяжкой назвать тонкими, но было ясно, ученый ящер требует от него совсем другого.

Вдруг на короткий миг все вокруг изменилось. В глазах потемнело, в голове закружилось, одновременно он стал легким: казалось, подпрыгни, и взлетишь метра на три вверх. Мир вздрогнул, стал сумрачным, очертания людей и предметов расплылись и окутались ореолом света различных оттенков. И еще: от него к той девушке, которую он рассматривал, протянулся золотистый лучик и потонул в светлом ореоле вокруг ее головы. Через мгновение все пришло в норму.

«Кажется, перетренировался. Аж в глазах потемнело, так недолго и в обморок грохнуться», – подумал Саша и перешел на спортивный шаг.

Но Хор имел свое мнение:

«Тренироваться мы с тобой еще и не начинали. Или ты решил, что эта легкая проверка функционирования твоих органов с целью выявления потенциальных угроз здоровью и есть полноценная тренировка? – Тон учителя сочился сарказмом. – Твоя реакция, общее состояние организма, эластичность мышц и связок значительно ниже плинтуса. Я правильно применил эту идиому?»