Злата делала карьеру и могла спокойно ездить на конкурсы в другие города, оставляя детей с Ваней и ни о чем не беспокоясь.

Он встречал ее ночью в аэропорту всегда с цветами. Вез домой и кормил горячим борщом. Ванная со свечами и лепестками роз была для нее готова. Потом он делал ей массаж ног. Ведь жена так долго готовилась к очередной награде и устала.

Ваня был романтичным, всегда влюбленным в нее и удобным. Уютным, как кресло, в которое хочется упасть после тяжелого рабочего дня.

Дома к ее приезду всегда было чисто – санузел блестел, а на кухне стопочками лежала чистая посуда. А Ваня подавал ей мягкие тапочки и шелковый халат.

Злата никогда не делала с детьми уроки, не ходила на собрания и не мастерила в двенадцать часов ночи поделки. Не стояла у плиты, не мела, не мыла и не терла, не подавала обеды и ужины, и не вставала рано, чтобы сварить своим домашним кофе и собрать в школу или на работу.

Она занималась только собой. У нее была ее карьера. Фитнес. Бассейн. И красота, которую она всячески холила и лелеяла.

Поскольку считала, что муж ей не ровня. Это она умница и красавица, а вот Ваня – балбес и недотепа. Всего лишь долговязый и некрасивый мужик, которому она сделала одолжение, выйдя за него замуж. И прожила, не любя его и каждый раз раздражаясь, когда он начинал с ней заигрывать, надеясь на супружеский долг.

Который был для Златы каторгой и мучением. И именно поэтому она заводила любовников, чтобы реализоваться ка женщина.

И снова она нашла такого же мужчину, как и ее покойный муж, долговязого, худого и неказистого, которые никогда ей не нравились.

Злата, порыскав по квартире в поисках какой-то приличной одежды, ничего не нашла. И остановилась на классике. Она надела белую мужскую рубашку своего брата Ильи, которому та была мала. И серые брюки, чуть широковатые, но отлично сидящие на бедрах.

И поняла, что образ получился унылым и не сексуальным. А потому пристроила к рубашке черную узкую юбку, которая не сошлась в ее расплывшейся талии.

И решила нацепить на себя красное трикотажное платье Урсулы, которое каким-то чудом не утащила из ее гардероба бабушка. А уже свержу накинуть рубашку, чтобы скрыть выпирающий живот.

Но стала похожа на матрешку. Круглую и распухшую из-за беременности.

И, пока она колдовала с образом для свидания, ей позвонила кузина Богдана и пригласила ее на семейный ужин в честь Сергея. Он вернулся домой.

Перед Златой возник вопрос, как быть. Отправиться все-таки на свидание или побыть с родственниками?

Злата могла бы наладить контакт со старшей дочерью, но она поставила точку в воспитании Урсулы. И решила реабилитироваться на младшей, которая должна была через время родиться.

Про сына Марка она вообще не вспоминала. И тот жил либо в интернате, либо в реабилитационном центре, либо у бабушек.

Сестра справедливо считала, что раз она родила и воспитала, одела и накормила, на этом ее материнский долг закончился. Чего о нее еще хотят? Она не бросила детей, не сдала в детский дом, не морит их голодом в конце-концов.

А на любовь нужно большое сердце и природную эмпатию, которой у нее никогда не было. Что теперь ей насиловать себя?

Ведь мы имеем право кого-то не любить, особенно чужих очень противных детей, да и своих, кстати, тоже. Увы, и такое случается.

Своих студентов Злата тоже никогда не любила. Но считалась отличным педагогом и профессионалом высокого уровня. Лекции ее можно было слушать часами. А все предметы она вела с вдохновением.

Если и любила что-то Злата, так это, безусловно, свою работу. И считала свои предметы самыми важными в жизни. Хотя другие студенты так не думали. Поэтому Злата над ними издевалась, заставляя по десять раз пересдавать какую-нибудь никому не нужную политологию или философию.