Чтоб не светить собственным лицом, в школе мне надлежало появиться под новой личиной, которую и должна будет сотворить Клара. Зато с изобретением должности для прикрытия моей деятельности сыскари особо не мудрили, решив представить меня ученикам и магам новым оружейником, с правом обучения желающих обращению с метательным оружием. Не у всех магов достаточно мощные способности, чтобы суметь защитить себя в крайнем случае, вот и учатся те, кто послабее, различным боевым искусствам в дополнение к основным магическим умениям.

На этом наш торг закончился, и я уже привычно уставился на специально для этой цели поставленный в комнате наставницы горшок с пышным кустиком камийской розы.

– Духи, хочу домой… – Зеленая искра знакомо потянула взгляд в темноту воронки, и секунду спустя я стоял возле прудика в саду собственного замка.

– Спасибо, – благодарно вздохнув, сделал я несколько шагов по ведущей к дому садовой дорожке.

И замер на полушаге. Странная своей новизной идея, внезапно пришедшая в мою голову, показалась такой заманчивой, что я решил на несколько минут отложить свидание с семьей. Мне просто необходимо спокойно в одиночестве подумать, и тогда, возможно, ссылка в Северную школу, замаскированная ковеном под особое задание, покажется мне не такой уж тяжкой.

К прудику я возвращаться не стал, здесь, в пределах замковой ограды, древни давно освоили каждый уголок и, как мне кажется, уже начинали брать под свою власть и защиту окрестные поля и лес. А иначе чем объяснить невероятное возвращение малыша, которого нерадивая мать умудрилась потерять в лесу?

– Дак всего на минутку под липкой оставила, чтоб по малиннику за собой не таскать, – размазывая по щекам горючие слезы, причитала она, стараясь не глядеть в негодующие лица родни и мужа, – и ягодок ему отсыпала, а вернулась… токмо лопушок и лежит.

Малыш к вечеру вышел на ведущую к деревне тропу сам, живой и невредимый, протопал крепенькими ножками прямо к матери, и личико его довольно светилось. В одной ручке у дитяти было зажато румяное яблоко, в другой – пучок ромашек, и деревенские знатоки нашего леса долго потом пытались сообразить, как мог двухлетний малыш за несколько часов найти единственную яблоню, родившую такие яблоки, и сбегать на западную опушку, возле которой как покрытое снегом белело ромашковое поле.

Ну а уж наши садовники в это лето просто нарадоваться не могли на погоду, хотя, на мой взгляд, она ничем не отличалась от прошлогодней. Зато сад и в самом деле выглядел по-другому. Цвело и плодоносило все, что могло, выровнялись хилые и больные растения, бодро зеленели недавно пересаженные упрямым архитектором кусты. Еще сами собой куда-то исчезли сорняки, и только мелкая кудрявая травка, цветущая разноцветными шариками, никак не желала выводиться вопреки всем стараниям главного садовника, обожающего вид свежеразрыхленной земли вокруг цветочных кустиков.

– Что за назола, – случайно заглянув на кухню, услышал я однажды вечером, как он расстроенно жаловался прислуге, устало положив на стол натруженные руки, – вечером дополем – все чистенько, утром приходим – растет, зараза!

– Духи, это ваша работа? – мысленно обратился я к новым родственникам и услышал слегка виноватое:

– Наша. Не любим мы, когда земля голая… и дорожки тоже не любим, но терпим, если они не очень широкие, под дорожками корни можно протянуть. А он все время рубит и рубит…

Вот в тот миг я и уверился, что совсем не случайно свернул к кухне, внезапно просто до дрожи захотев холодного кваса. И немедленно устроил духам допрос, в результате которого мы пришли к устраивающему обе стороны договору. Духи впредь никогда не пытаются повлиять на мои желания, просто сразу сообщают обо всем, что им так или иначе мешает спокойно жить, и я по мере возможности эти неудобства устраняю.