А корова словно язык человеческий поняла. Замолчала, идёт тихо, ни звука не издаёт.

Вышли мы на поляну, где коровки мои стоят, я на землю легла и реву. А они обступили меня и давай ногу лизать. А мне вроде бы и легче. Всю рану по очереди языками вылизали, пока кровь не остановилась.

А дальше куда? Скотину голодную домой привести нельзя. Так нас воспитывали. Терпи, а дело делай. Нашла лопух, верёвкой примотала и похромала дальше пасти. А когда домой вечером воротилась, нога всё болела. На следующий день тоже. Пока к лекарю дошли, уже воспаление сильное, говорит он, инфекцию занесли. Рану-то почистили, но с тех пор болела она всё время. Периодически вскрывали её, заново чистили. А потом, когда всё зажило, рана сама заросла, а кость пострадала за это время. Вот и ноет теперь то на погоду, а то и так просто.

Я сидела задумчиво.

– Бабушка, а почему ты мне раньше про это не рассказывала?

– Так ведь ты не спрашивала. А зачем дитя беспокоить? Тебе расти надо.

– Бабушка, а дай мне свою ногу в руках подержать.

– Зачем?

– Я тебе помочь хочу. Мне подумать надо. Добра пожелать тебе, ноге твоей. Я больно не сделаю. Дотронусь только.

– Ну, дотрагивайся. Может, поможешь чем.

Бабушка грустно посмотрела на меня.

Я сняла подушку с дивана. Села на неё удобно на пол, придвинувшись к бабушкиным ногам. Прислушалась. И вдруг внутри мысль: «Возьми ногу руками и опусти слегка голову. Думай, что нога здорова, а потом закрой глаза и сиди так. Всё само пройдёт. Всё лечит».

Я сделала в точности как услышала. И постепенно не заметила, как уснула. Очнулась от свиста за окном. Бабушка тоже спала.

Тихонько накрыла её пледом и подошла к подоконнику. Внизу во дворе стоял мой друг Витька из соседнего дома. Это он свистел. Я показала ему жестом, чтобы не шумел, и открыла окно.

– Выходи…

Виктор стоял около куста сирени в шортах и оранжевой, моего любимого цвета, рубашке.

– Мы с тобой вчера договаривались на речку идти купаться, – он показал на руку с часами, мол, время уже.

– Вить, ты прости меня. Сегодня не могу. И завтра тоже. Потом тебя найду.

Я очень хорошо понимала теперь, что не имею права тратить время, как раньше. Друга обижать не хотелось, но я точно знала, что Виктор всё поймёт, он всегда понимал.

Витя кивнул.

– Ладно. Скажи, когда сможешь.

Парень повернулся, чтобы уйти, но снова оглянулся убедиться, что я не передумала. Помахав ему рукой, я закрыла окно. Потом вернулась к бабушке. Она спала. Я села рядом и стала ждать.

Бабушка проспала до глубокого вечера. Я уже начала волноваться. Да и мама, которая вернулась домой в шесть часов, очень удивилась: «Бабушка спит? Странно. Она не заболела?».

– Думаю, нет, – ответила я.

Необходимо было дождаться, пока она проснётся сама. Время текло медленно. Я ждала.

Около восьми вечера бабуля зашевелилась.

– Ба! – я поднялась с пола и стала заглядывать ей в лицо. – Ты как?

Она нежно посмотрела на меня и так улыбнулась! Никогда ещё я не видела у бабушки такой широкой улыбки. Всегда очень спокойная и нежная, сейчас она улыбалась блаженно, во весь рот. Ну просто как голливудская звезда.

– Ба, ты что?

Я сидела, не понимая, плакать или смеяться, а бабушка всё улыбалась и смотрела на меня.

– Ты знаешь, – неожиданно произнесла она, – мне приснился удивительный сон.

– Сон? – я опешила. – Какой сон?

– Ты помнишь, я рассказала тебе о том, как повредила ногу в детстве?

– Да.

Я не шевелилась.

– Так вот. Мне приснилось, что я вернулась туда, опять в то место, где это произошло, и вижу этих бурёнок. И во сне всё, что я тебе рассказала, перемоталось задом наперёд. Понимаешь?