Отшвырнув пустую бутылочку, Лариса деревянным шагом направилась к двери, раздумав переодеваться. Прихватив на всякий случай пару каменных кругляшков, Павел последовал за нею.

Территория была хорошо, даже чересчур щедро освещена – подсвечивались все тропинки и указатели. Пятиминутная прогулка по аллее – и они очутились на набережной. Бледно-желтая балюстрада обрамляла сиреневую бухту, с двух сторон скованную охряными скалами. Помимо яркого света гигантских развесистых фонарей, в плафонах которых басовито шумело пламя, имелись дополнительные источники освещения – многочисленные шары различных цветов и размеров. Они парили в метрах пяти – десяти над водой и набережной и оттуда, сверху, звучала весьма своеобразная, довольно приятная музыка.

– О-о-о-о! – произнесла Лагутина, изумленно глядя по сторонам.

– Да-а-а! – согласился Павел Антонович. То, во что отказывалось верить его сознание, отлично отточенный годами аналитический ум, упорно требовало признать всю свою невозможную, невероятную реальность. Свою действительность. – Ты знаешь, Ларис, у меня такое подозрение… очень подозрительное у меня такое ощущение, что мы на другой планете. Фокус, да?

– Что было в тех бутылках? – В глазах Лагутиной мелькнул диковатый огонек. – Какой-то наркотик? Галлюциноген?

– Хочешь сказать, все это нам кажется, а на самом деле мы по-прежнему сидим в Дохлокошкинском переулке? Как по сюжету «Матрицы»?

– А как ещё, по-твоему, такое можно объяснить? – Широким жестом она указала на чинно шествовавшую мимо пару высоких, худющих существ с вытянутыми безносыми лицами цвета голубики. Существа поглядели на Павла с Ларисой белесыми рыбьими глазами, о чем-то забулькали между собой и пошли дальше, часто оборачиваясь, покуда не свернули с набережной на аллею.

– Давай-ка эти штуковины опробуем, – Павел протянул Ларисе «аппарат для преодоления языкового барьера». Только они приладили аппаратики к ушам, как эфир зазвучал на привычном с рождения языке: кто-то потерялся в зелени аллеи и звал кого-то, крича: «Я здесь, здесь!», с набережной доносились возгласы и разговоры о температуре воды…

– Глобус Сатурна приобрести не желаете? – послышалось вдруг откуда-то снизу.

Павел опустил взгляд и прямо перед собой увидал коротыгу, не больше метра ростом, в одеянии, отдаленно напоминавшем вязаное женское пальто до самых пяток, и головном уборе фасона «почти круглая шляпа с убитыми полями». Коротыга то и дело нервно озирался и одну руку подозрительным образом держал за пазухой.

– Сейчас убьет… – сказала Лариса, делая шаг назад. – Паша, сигай за парапет, там невысоко!

– Погоди, похоже, он просто чем-то торгует, – ответил Павел. Склонившись к коротыге, он поинтересовался: – Чего, говоришь, у тебя?

– Глобус Сатурна приобрести не желаете? – повторил продавец, ни на секунду не прекращая напряженно озираться по сторонам.

– Стоящая вещь? – начал входить во вкус Павел. – Посмотреть можно?

– Здесь?! Туда надо отойти! – кивнул коротыга на ближайшую плохо освещенную аллею.

– Заманивает, Паша! Сигай, говорю, за парапет!

– Да погоди ты…

– Чего годить?! Слышь ты, сморчок, а ну чеши отсюда со своим Сатурном! – прикрикнула Лариса. – Сейчас полицию позову! Граждане, помогите кто-нибудь! К туристам домогаются!

Продавец глобусов испуганно посмотрел на женщину, надвинул шляпу поглубже на лоб и шмыгнул поскорее в аллею.

– Лар, ну ты чего? Он же сувенирами какими-то торгует, только и всего.

– К черту сувениры! Идем купаться!

Песок набережной оказался вовсе не песком, а крошечными полупрозрачными шариками, напоминавшими то ли пластмассу, то ли оргстекло. Намеков на кабинки для переодевания не было. Прикрывая друг друга полотенцами, они переоделись и осторожно, как в бездну, полезли в теплую сиреневую воду.