Очищаю от снега боковую дверь своими крагами и вижу каштановые волосы, рассыпанные по стеклу. Водительница явно ударилась головой. Едва уловимые ассоциации начинают всплывать в сознании, но я резко обрываю их.

Со мной это не в первый раз. Особенно тяжело было в первый год после приезда. Тогда любую хоть немного похожую на нее девушку я принимал за своего Котенка. Сердце также начинало буйствовать, пока не приходило запоздалое осознание факта, что я тупо обознался. За этим чувством шло разочарование, затем смирение. Только недавно научился жить без этого щемящего чувства, что не даёт вдохнуть полной грудью. И вот опять.

Втягиваю носом холодный воздух и выдыхаю, отбрасывая все лишние эмоции и концентрируясь на спасении пострадавшей.

Тяну дверь, но она не поддается.

- Мужики, тут дверь заклинило! Тащите ГАСИ! Будем вскрывать! - кричу своим.

Внезапно становится слышен плач ребенка из заднего сиденья.

Поджимаю губы, безмолвно матерясь. Ребенок в аварии - это самый треш. Если взрослые сами виноваты в нелепых авариях, то из-за необдуманных поступков страдать приходится детям.

Палыч подходит к задней двери, открывая и доставая рыдающего мальчика. Он вроде бы цел. Наверное, страх выплёскивается в нем крокодильими слезами.

- Мама! Я хочу к маме! – кричит он, пытаясь вырваться.

- Все с твоей мамой будет хорошо, - обещаю ему, ещё сам не совсем уверенный в этом. Травма головы – это как русская рулетка. Никогда не знаешь, где аукнется.

Не теряя времени, подключаем гидравлический аварийно-спасательный инструмент и начинаем пробираться к ней, используя дверной расширитель.

Дверь поддается. Снимаю краги с рук и протискиваю руку внутрь, чтобы она не упала на снег, когда откроем дверь на весь проем.

Пальцы начинает покалывать от прикосновения к нежной коже.

Все! Харе! Угомонись уже! Не она это!

Надо просто увидеть лицо этой девушки, чтобы меня отпустило… Всегда отпускает.

Дверь открывают, и я ловлю ее, укладывая на руки. По-хорошему пострадавшую надо положить на ровную поверхность и не трогать до приезда скорой, но я не могу. Это что-то сильнее меня. Как магнитом тянет к ней. Сам не понимаю почему. А ещё ее запах…

Сглатываю.

Неосознанно в груди сдавливается от распирающего чувства. Аккуратно отодвигаю волосы, что закрывают лицо, стараясь не касаться небольшой раны на голове, и зависаю.

В первый раз после стольких лет ожидание и реальность сходятся. И это как атомный взрыв. Перестаю дышать, глядя на нее.

Это она...

Моя Диля…

И кажется, будто и не было этих семи лет в разлуке. Будто сейчас она откроет свой невероятные глаза, и все снова будет как прежде.

Но, к сожалению, как прежде, уже никогда не будет. И в этом моя вина. Но выбора у меня не было.

Нащупываю на шее пульс.

- Жива…

- Надо привести в чувство. Принесу аптечку, - говорит ничего не подозревающий Мир.

Кто бы знал, что я сейчас чувствую, держа ее на руках. Не хочу отпускать. Так у меня остаётся иллюзорное ощущение чувства полноценности. Я так привык жить с этой болью, чувствовать себя неполноценным из-за того, что она далеко от меня.

Пообещал себе, что как бы дерьмово мне не было, я ни за что не буду влезать в ее семью. Не имею право.

Хотя и порывался пару раз поехать туда и увести от мужа. Но Дилькино счастливое лицо, склоненное тогда над коляской возле ее дома в городе, отбило всякое желание лезть к ней со своими чувствами. Понял, что она перегорела и стала счастливой. Но уже без меня…

Тогда она так и не узнала, что я приезжал к ней.

Так было лучше для всех…

С тревогой смотрю на небольшую рану, переживая за последствия. Она до сих пор без сознания. Слышу, где-то вдалеке звучит сирена машины скорой помощи.