– Уверены? – неприятно ухмыляется Шляков. – А если я помогу Вам передумать?

Мне же в этот момент до дрожи в руках хочется дать мерзавцу хорошую затрещину, чтобы поставить на место.

Вот тебе и миролюбивая я, никогда и никого не обижавшая.

Но тут, достал, право слово.

– Боюсь, у Вас не получится, – сжимаю кулачки, задирая подбородок, и смело стою на месте, когда он делает шаг вперед.

– Да что ж ты ломаешься-то всё, пигалица? Цену набиваешь? – фыркает самодовольно кретин и, больно дернув меня за предплечье, впивается в губы.

***

Вот тебе и пузан.

С виду рыхлый и неповоротливый мужичонка по факту оказывается намного сильнее меня. И сколько я не пытаюсь вырваться, у меня ничего не выходит.

Мерзавец не только до боли сжимает руку, но еще и в волосы вцепляется пиявкой, оттягивая голову назад. Сам же терзает мои губы, больно на них давя и стараясь просунуть свой противный язык между сжатых намертво зубов.

Придурок!

Идиот!

Фильмов что ли пересмотрел, где знойные мачо силой покоряют понравившихся дам, а те кривляются лишь для вида? Или книг перечитал про брутальных и властных героев?

И тут же возомнил себя одним из них?

Вот только, кажется, забыл, что у нас реальная жизнь, а не придуманная кем-то, и его хамский порыв – это прежде всего насилие, а не амурные знаки внимания.

Проскакивают в голове за секунду сумбурные мысли.

Я же усиленно перебираю всевозможные идеи, как отделаться от нахала, держащего меня в тисках, и продолжаю его отталкивать, упираясь ладошками в рыхлое тело.

Бесполезно. Он вообще не обращает внимания на попытки высвободиться.

В следующую минуту этот монстр отпускает мою руку, и не успеваю я обрадоваться, что получила хоть небольшую свободу, как он хватает меня за грудь.

Мерзко.

Противно.

Больно.

Всей душой ненавижу его в этот момент. И уже согласна не только обороняться, но и драться, как умею.

Пусть и не умею совсем.

Так, Юля! Соберись!

Командую мысленно.

И заставляю себя расслабиться и даже слегка разжимаю зубы, хотя тошнит от происходящего так сильно, что еле сдерживаюсь.

Шляков моментально пользуется изменившейся ситуацией и проталкивает язык ко мне в рот. Я же при этом резко сжимаю зубы, кусая его.

И как только он, почувствовав боль, рывком отстраняется, влепляю пощечину свободной рукой. Да так громко и от души, что ладошку обжигает огнём, а звонкий хлопок оглушает.

Получай, поганец!

А были бы брюки, а не юбка, ограничивающая возможность свободно действовать из-за длины ниже колен, еще бы и между ног зарядила.

Нисколько не жалко!

Однако и уже сделанного оказывается достаточно.

Директор отлетает от меня, как ужаленный, прикрывая рот потной ладошкой и сверкая бешенными глазами.

Я же прожигаю его в ответ брезгливым взглядом, стараясь вложить весь свой гнев и презрение, и демонстративно медленно вытираю рот тыльной стороной ладони.

Честное слово, желание сплюнуть мерзкий и неприятный привкус буквально затапливает. Останавливает только то, что мы находимся в учебном заведении. Я же, как-никак, педагог и пример детям для подражания.

А вот некоторым мерзавцам ничего не мешает вести себя по-свински. Ни чёткое и категоричное «Нет!», ни моральные принципы, ни нравственные устои, ни нахождение в храме знаний.

– Зря, ты так, Юленька, – чуть шепелявит директор, дотрагиваясь до рта и рассматривая что-то на руке. – Не хочешь по-хорошему… – делает паузу, – будет по-плохому.

А затем подленько усмехается, показывая окровавленные зубы, но больше ко мне не подходит.

Я же в этот момент, бросив взгляд за окно, где толпятся ученики и выходят учителя, четко понимаю: полезет вновь, и я буду кричать и звать на помощь.