И подписала решение.

Уже на следующий день папа перевез нас с Полей жить в другое место.

Наверное, именно в тот самый сложный месяц, когда моя, казалось бы, налаженная жизнь раскололась на части и тут же вновь начала возрождаться и перестраиваться, мы особенно сильно сблизились с отцом.

Да, именно с ним, а не с мамой, как ни странно.

Только ему, пусть и не сразу, я рассказала обо всём без утайки. Нет, не жаловалась. Он бы не оценил. Как человек, привыкший командовать другими и выслушивать сухие отчеты об исключительно проверенных фактах, от меня ждал того же.

Думаю, с задачей я справилась. Потому что отец только кивнул, показав, что информацию услышал, а после позвонил своему другу, заместителю начальника ОВД в другом районе нашей области. И попросил посодействовать единственной дочери обустроиться на новом месте.

Пал Палыч не подвел.

Подыскал работу по специальности. Преподавателем математики у пятых – девятых классов в средней поселковой школе.

Ну а дальше, прямо как в сказке, обнаружились отличные «плюшки»: поскольку местность, где нам с дочкой предстояло жить, является сельской, то для приезжего, но такого необходимого учителя выделили ведомственное жилье и вне очереди устроили ребенка в детский сад, как льготника.

Вот так и вышло, что к моменту получения решения мирового судьи о расторжении брака я имела крышу над головой, работу и место для дочки в первой младшей группе. А, переехав, еще и спокойные нервы, крепкий сон и желание двигаться дальше.

Было ли разбито моё сердце?

Нет.

Однозначно, нет.

Только в душе появилось глухое разочарование от предательства близкого человека, каковым я считала своего мужа.

И нет, я не робот. Без чувств и эмоций. А именно таковой могла показаться.

Я обычная русская баба.

Просто, однолюбка.

И, может, к сожалению, но скорее к радости, Ракитин не тот человек, которому я однажды подарила свою любовь, а в придачу и сердце.

Эх, как же все просто и сложно одновременно.

Но сейчас не время ностальгировать.

Через десять минут звонок на урок. Значит, пора поторопиться открыть кабинет и впустить ребят в класс для подготовки к занятию.

Поздоровавшись в учительской со всеми присутствующими, быстренько скидываю пуховик и шарф с шапкой, меняю сапоги на удобные замшевые балетки и, выбрав нужный журнал, выхожу в коридор.

– Юлия… – выступает мне прямо наперерез Шляков, директор школы и детского сада по совместительству.

Причем подходит так близко, что я делаю шаг назад. Не люблю, когда нарушают личное пространство.

– Доброго утречка, – сияет он, как начищенный самовар.

– Здравствуйте, Константин Федорович, – киваю и прижимаю журнал 9А класса к груди, используя его словно щит.

Липкий, неестественно-приторный взгляд, скользящий по моей фигуре и уделяющий непозволительно много времени именно тому месту, которое я прикрываю, отталкивает и вызывает неприятные мурашки.

Брр!

Пусть мужчине всего немного за тридцать, но ранние залысины, лоснящийся лоб и довольно заметный живот, хотя нет, уже пузико, добавляют ему десяток лет, как минимум.

Да и весь он какой-то навязчивый, раздражающий и антипатичный.

– Прекрасно выглядите, – возвращается директор, наконец-то, к моему лицу.

Что радует.

– Благодарю, – едва заметно обозначаю улыбку.

– Вы подумали над моим предложением? – потирает довольно влажные руки.

Откуда знаю?

Было дело. Однажды, он схватил меня за кисть, якобы желая помочь. И вот с тех пор ощущение потных пухлых ладошек, когда я его вижу, не проходит.

– Да, спасибо, но мне это неинтересно, – делаю попытку обойти препятствие.

– А я думаю…

– Юлия Сергеевна, здравствуйте! – перебивают Шлякова девчушки из 6А, за что я их в этот момент обожаю.