– Да, Полина Андреевна, почему такое неуважение к проверенным рабочим? – не унимался Копчик. – Разве они не заслужили лучших условий труда?

Я не знала, что ответить на эти вопросы. Не была к ним готова. Но, выслушав жалобы рабочих, поняла, что не я одна не чувствую сегодня праздника. Кое для кого открытие нового цеха – это личная драма. Оказывается, отдельно взятые рабочие возлагали большие надежды на новое производство, но зря. Их просто-напросто кинули. Если бы они пришли ко мне раньше, хотя бы неделю назад, я бы попыталась что-то для них сделать. А теперь их справедливые претензии, заставшие меня врасплох, вряд ли можно было удовлетворить.

В дверях запасного выхода показалась Аронкина, начальница отдела кадров. Она внимательным взором обвела всех тех, кто игнорирует праздничную церемонию, и быстрым шагом, не соответствующим ее тучной фигуре, направилась к Доске почета.

– Хорошо, я обязательно разберусь, почему ваши заявления с просьбой о переводе в новый цех не были рассмотрены положительно. А сейчас давайте вернемся туда и посмотрим, что там все-таки происходит, – сказала я и пошла к цеху, чтобы лишить Надежду Степановну удовольствия высказать нам свои претензии.

Едва я сделала несколько шагов, как прогремел взрыв. От неожиданности я застыла как вкопанная, соображая, что случилось. Во всяком случае, на праздничный салют это не было похоже. Через несколько секунд во дворик стали выбегать люди с искаженными от страха лицами. Началась натуральная паника.

– Что случилось? Что там произошло? – спрашивала я, но на меня никто не обращал внимания. Люди метались по заводскому дворику. Мой мозг был слишком ошарашен, чтобы дать собственную оценку происходящему.

– Похоже, там что-то взорвалось, – высказался Копчик.

– Наверное, диверсия, – не без злорадства предположил молодой человек, которого не перевели на новое место работы.

Двор постепенно заполнялся заводчанами. У некоторых лица были в копоти, а кое у кого даже в кровавых подтеках. Резкая смена впечатлений сильно повлияла на общее настроение. Народ был так напуган произошедшим, что никто толком не мог ответить на наши вопросы. Только шустрая уборщица Катерина Ивановна не потеряла присутствия духа, вышла в центр и стала излагать свою версию:

– Бомба взорвалась. Теракт, наверное. Думаю, покушались на мэра. Вот сволочи! Такой праздник испортили! Вы бы видели, что там творится! Полцеха в клочья разнесло! А кто убирать потом все эти осколки будет? Неужели я? Ну уж нет!

– Да не трынди, Ивановна! – осадил ее электрик. – Скажешь тоже – полцеха! Ну выбило взрывной волной одно стекло, так от этого никто вроде не пострадал. Хорошо, что оно на ту сторону выходит, а там – пустырь. И никакая это не бомба, а новый автомат взорвался, едва его запустили. Похоже, смонтировали его неправильно. Элементарное нарушение техники безопасности. Кто-то за это поплатится...

– А люди? Кто-нибудь серьезно пострадал? – спросила я.

– Мэр живой, это точно! – крикнул кто-то из толпы.

– Парнишка новенький пострадал, тот, что автомат запускал. Его к стене откинуло, и на него осколки стекла упали. А что потом было, я не видел, – сказал начальник транспортного цеха, – я сразу стал в службу спасения звонить.

После этого заводчан прорвало. Осознав, что их жизни уже вне опасности, очевидцы стали наперебой рассказывать о том, что произошло в цеху, но их мнения сильно разнились друг с другом. Одни утверждали, что жертв много, даже директор обгорел. А другие говорили, что Кудринцев с мэром находились дальше всех от эпицентра взрыва. Я не знала, кому верить и насколько серьезны последствия случившегося. Ясно было одно – вместо запланированного праздника произошло чрезвычайное происшествие, от которого заводчане еще долго не отойдут.