– Надеюсь, сказал д’Артаньян, полумертвый от страха, – что вы не говорили ни слова о моем бриллианте?

– Напротив, любезный друг, вы понимаете, что этот бриллиант составлял последнюю нашу надежду; с ним я мог отыграть седла и лошадей и выиграть денег на дорогу.

– Атос, вы приводите меня в ужас.

– Так я сказал своему партнёру о вашем бриллианте, который он тоже заметил. Зачем же, любезный друг, вы носите на руке вещь, блестящую как звезда, и хотите, чтобы на нее не обращали внимания? Это невозможно.

– Оканчивайте, оканчивайте, вы убьете меня своим хладнокровием.

– Мы разделили бриллиант на десять частей, в сто пистолей каждая.

– Вы смеетесь надо мной и испытывайте меня, сказал д’Артаньян, начав сердиться.

– Нет, я вовсе не шучу; посмотрел бы я, что бы вы сделали на моем месте: две недели я не видал человеческого лица и беседовал с одними бутылками.

– Это не причина, чтобы проиграть мой бриллиант, сказал д’Артаньян, судорожно сжимая руку.

– Выслушайте до конца; десять кушей по сто пистолей были назначены на десять раз; в тринадцать игор я проиграл все тринадцать ударов, – это число всегда было роковым для меня – тринадцатого июля…

– Черт возьми, сказал д’Артаньян, вставая из-за стола; слушая эту историю, он совсем забыл о вчерашней.

– Имейте терпение, сказал Атос, – у меня был план. Англичанин был оригинал: я видел, что утром он разговаривал с Гримо, и Гримо сообщил мне, что он прёдлагал ему поступить к нему в услужение. Мы стали играть на бедного Гримо, разделив его на десять кушей.

– Вот так игра! сказал д’Артаньян, невольно захохотав.

– Игра на Гримо, слышите ли? и на десять частей Гримо, который весь не стоит червонца, и отыграл бриллиант. Пусть говорят после этого, что настойчивость не добродетель.

– Право, это смешно, сказал утешенный д’Артаньян, помирая со смеху.

– Разумеется, как я увидел, что мне везет, то принялся опять играть на бриллиант.

– Ах, черт возьми, сказал д’Артаньян, нахмурившись.

– Я отыграл ваше седло, вашу лошадь, потом мое седло, мою лошадь, потом опять все проиграл. Потом я опять отыграл ваше седло и мое и остановился. Вот в каком положении наши дела.

Д’Артаньян вздохнул свободно, как будто у него гора свалилась с плеч.

– Наконец бриллиант мой цел? спросил робко д’Артаньян.

– И неприкосновенен, мой друг, да еще уцелели седла вашей лошади и моей.

– Что же мы будем делать с седлами без лошадей?

– А вот что я придумал.

– Атос, я боюсь ваших затей.

– Послушайте, д’Артаньян, вы давно не играли?

– Да, и не намерен.

– Не зарекайтесь. Я говорю, что если вы давно не играли, то вам повезет.

– Ну, так, что же?

– А вот что! Англичанин и его товарищ еще здесь. Я заметил, что ему очень жаль было отдать седла, а вам хочется иметь свою лошадь. Я на вашем месте поставил бы седло против лошади.

– Да он не станет играть на одно седло против лошади.

– Так поставьте два; я не такой эгоист как вы.

– Вы бы сделали это на моем месте? сказал д’Артаньян в нерешимости. Доверие Атоса невольно располагало его к игре.

– Честное слово, сделал бы.

– Дело в том, что мне очень хотелось бы сохранить по крайней мере седла, когда лошади проиграны.

– Так играйте на свой бриллиант.

– Нет, ни за что в свете.

– Я предложил бы вам сыграть на Планше, но как мы на него уж играли, то англичанин пожалуй не захочет больше.

– А я решительно желал бы, любезный Атос, лучше ничем не рисковать.

– Жаль, сказал хладнокровно Атос; у англичанина пропасть денег. Да поиграйте, бросьте кости хоть один раз, ведь это не долго.

– А если я проиграю?

– Выиграете.

– А если проиграю?

– Так что же? отдадите седла.

– Согласен, на один раз.