В первый раз Рома спросил об отце в четыре года. Елена ответила, что папа живет далеко, что он очень занят и не может к ним приехать. В сущности, сказала правду, потому что так оно и было. Рома удовлетворился ответом. Спустя три года вопрос прозвучал снова. Поскольку ребенку было уже семь лет и он начинал понимать, что к чему, отделаться одной фразой не получилось. Пришлось рассказать подробности, разумеется, в сильно смягченном виде. Сначала мы с папой дружили, а потом поссорились, да так сильно, что расстались. Теперь у папы своя жизнь, а у нас с тобой своя. Как-то так. Рома не расстроился, да и какой смысл расстраиваться, если он ни разу в жизни не видел своего отца? Только спросил, кто папа по профессии. Узнав, что педагог, поскучнел (не иначе как представлял отца на более героическом поприще) и больше вопросов не задавал.

Елена очень радовалась тому, что в Рогачевске никто не знал подробностей ее неудачного романа со Станиславом и потому не может рассказать их Роме. Зачем ребенку знать о том, что родной отец настойчиво советовал его матери избавиться от него? Подробности знала только мать, но та, оберегая «семейную честь» (вот уж понятие из средневековой Италии!), держала язык за зубами. Мать вообще не любила делиться сокровенным с окружающими, даже в близком кругу подруг рассказывала только то, что считала возможным предать огласке. Невероятно, но ей удавалось на протяжении многих лет скрывать свой роман с заместителем директора энергетического колледжа Борисом Савельевичем Тертычным. Скрывать ото всех, в том числе и от детей. Это в Рогачевске-то, где о каждом чихе немедленно становится известно всему городу.

Елена узнала о романе матери только после ее смерти. Сначала удивилась тому, как горько рыдал во время похорон совершенно посторонний человек, а когда услышала проникновенный, можно сказать – родственный тост на поминках, то что-то заподозрила. Тертычный уходил с поминок последним. Попрощавшись, вернулся с порога и, глядя на стоявший у окна портрет матери, рассказал, что они много лет были близки и он несколько раз предлагал матери пожениться, но она отказывалась. А встречались они в Твери, подальше от любопытных глаз. На такой конспирации настаивала мать. Конспирацию она соблюдала и после инфаркта. Разрешала Борису Савельевичу навещать себя только в отсутствие дочери и внука, причем просила приходить огородами, через заднюю калитку. Елена едва сдержала улыбку, представив себе, как солидный, представительный Борис Савельевич крадется огородами к ним домой, щуря близорукие глаза. Именно крадется, это по улицам ходят, а огородами можно только красться. Она так и не поняла, зачем матери понадобилось скрывать свой роман с Борисом Савельевичем, ведь никто бы в городе, за исключением самых безмозглых сплетников, не стал осуждать вдову за связь с холостым мужчиной. Однако же вот скрывала.

Елена свои романы скрывать не считала нужным. С женатыми мужчинами она принципиально дел не имела, а в отношениях незамужней женщины и неженатого мужчины ничего постыдного не видела. Дело житейское, обыкновенное и смотреть на него надо без ханжества. С другой стороны, она была не директором школы, как мама, а всего лишь владелицей кафе. Ей не надо было соответствовать эталону, ей бы никто не сказал: «Вот вы наших детей воспитываете, а сами…» Директор школы в маленьком городке – это не просто должность, это нечто большее, светлый образ, человек, который должен быть примером для всех на долгие годы.

Что бы сказала мама, узнав, что ее внук убил человека? Пусть без намерения, по неосторожности, но все-таки убил.