До семи часов наступившего утра, я не оставлял тщетных попыток ментально связаться с Колькой. Дождь прошел сильный, но, как и всякий ливень, закончился почти сразу, ещё до зари. Сухая земля бесследно впитала каждую его каплю, и сейчас уже сложно было понять, не приснился ли нам этот дождь. Угасил ли он пламя в лесу, мы тоже не знали.

– Правна, – с тревогой спросил я, глядя в безоблачное, помутневшее от серого дыма небо. – А души сгоревших посёлков, могут отправиться в рай?

– Что ты, нет, – ответила мне она. – Рай – это цитадель Бога, Творца людей и животных, океанов, звёзд и планет, но не городов и посёлков! Мы творения людей, и душу в нас вложили они! Имена нам тоже даны не от Бога, а от наших создателей.

– Но есть ведь, святые города на земле? – настаивал я.

– Нет, святых городов не бывает, – заверила меня Правна. – Есть очень достойные, самоотверженные и храбрые города, есть добродетельные и многострадальные тоже, но не святые.

– А если в маленьком посёлочке совсем-совсем не было злых людей, все жили мирно и набожно, посты соблюдали, друг другу все были, точно родня? – спросил я с надеждой, вспомнив, как славно жил в окружении леса Колька. – Если люди в том посёлке, даже диких птиц и зверей выхаживали?

– Они попадут в рай, – ответила Правна. – Но дух посёлка, скорее всего, расточится.

– Почему расточится? – не верил я. – Разве мы не бессмертны?

– Мы вечны, пока о нас помнят люди, – пояснила мне Правна. – Но даже будучи вечными, наши души продолжают зависеть от них! Как человек без своего Творца Бога, так и город или село без людей, не может жить вечно.

Я не хотел верить, что Кольки и Марусинки больше нет. Наверняка ведь, погибли не все их жители! Но если люди просто разъехались кто куда, и их ничего больше не связывает друг с другом, значит, нет и того общего духа, который их прежде объединял. Правна об этом и говорила.

Афанасий Коршунов гулял со своим псом Баргестом во дворе дома, когда увидел Елену, уже при макияже и с аккуратно уложенными волосами. На плече у неё висела плоская сумка, в кармашек которой она сейчас клала ключ от двери гаража.

– Может, Вас подвезти? – предложил он, подойдя к ней вместе с Баргестом.

– Спасибо, мне тут недалеко, – отказалась Елена. – Доброе утро.

– Тогда позвольте хотя бы Вас проводить, – настаивал Коршунов.

– Боюсь, выгул собак и волков на территории медучреждения не приветствуется, – улыбнулась Елена.

Коршунов строго взглянул на Баргеста, и тот сразу лёг, виновато прижав морду к лапам перед собой. Елену это развеселило.

– Я попробую устроиться здесь медсестрой в детскую многопрофильную, – объяснила она, умиляясь над жалобным взглядом и выразительной гримасой Баргеста. – Вчера мне назначили собеседование.

– Рад за Вас, но на Вашем месте я бы не торопился, – произнёс Афанасий. – Видите ли, хвататься за первую же попавшуюся работу, не всегда бывает…

– А что же мне остаётся? – перебила его Елена.

– Думаю, будет правильнее, если Вы посетите как-нибудь наш автопарк, – предложил Коршунов. – Нам тоже нужен медработник, чтобы проверять на трезвость водителей и в непредвиденных случаях оказывать медицинскую помощь.

– Возьму на заметку, – кокетливо улыбнулась Елена. – А Вы в автопарке работаете?

– Не совсем, – тотчас смутился Афанасий – Не совсем работаю, хотя работы, правда, невпроворот.

– Понятно, калымите, значит! – с пониманием кивнула Елена.

Афанасий такого слова не знал, но, видя её одобрение, не стал ни в чём разубеждать собеседницу. Он придерживался позиции «не говорить всей правды – не значит лгать» и это не раз помогало ему избежать трудностей с деловыми партнёрами и подчинёнными. Пожелав Елене удачи, он проводил её сочувственным взглядом.