– Мама! – закричал я, пытаясь подхватить ее. – Не-е-ет!

Она упала к моим ногам, содрогнулась и замерла.

Слезы катились по моему лицу, застилая глаза. Я стоял над ее мертвым телом, не в силах осознать то, что произошло.

Внезапно воздух стал сгущаться. Посреди кухни образовался вихрь, он то поднимался к потолку, то опадал, постепенно обретая очертания человека.

– Отец? – произнес я, не веря своим глазам.

– Как долго я ждал этого дня! – прорычал он. – Сегодня я проведу обряд, закончу начатое, и вся сила нашего рода будет моей!

Я отпрянул, ища, чем защититься. Лицо и тело отца становились все более четкими. По его полупрозрачному телу прошел электрический разряд, и он снова заговорил:

– О, ты совершил ошибку, выпустив меня в эту ночь! В Хэллоуин я вдвое… Нет, втрое сильнее!

– Значит, и я тоже! – воскликнул я.

Я понятия не имел, что делать, но внезапно по моему телу разлилось тепло. Когда мама умерла, печать, сдерживавшая мою магию, сломалась, волшебные силы вырвались на свободу. Мои руки вспыхнули ярким светом, и я повернулся к отцу.

– Прочь от Артура! – раздался дикий вопль, и на кухню ворвалась Агата.

Она все еще была ужасно бледной, но ей определенно стало лучше. Схватив висевший в воздухе нож, она рванула к отцу, но промчалась сквозь него и едва не упала.

Тот расхохотался:

– Смотри, что бывает с такими глупыми девчонками, как ты!

Он вдруг стал совсем плотным, настоящим. Резко притянув Агату к себе и схватив руку, в которой она держала нож, он одним движением полоснул ее по шее. Я бросился вперед, уверенный, что сейчас задушу его голыми руками. Голыми святящимися руками. Едва я коснулся его призрачного тела, как он зашипел от боли. Агата пошатнулась и закрыла глаза… Забыв про корчащегося от боли отца, я успел подхватить ее и вместе с ней опустился на пол. Зажимая рукой рану на ее шее, я прошептал:

– Пожалуйста… Не умирай… Прошу тебя.

Слезы лились из моих глаз, и я не мог их остановить. Я склонился над ней.

– Жаль, что так вышло, – едва слышно прошептала она. – Это я позвала твою маму на помощь…

Ее лицо исказилось от боли.

– Не умирай… Пожалуйста… Я… я люблю тебя! – проговорил я, не помня себя от горя.

Глаза Агаты раскрылись, она попыталась улыбнуться, но не смогла. Я слышал, как где-то рядом зашевелился отец. Я должен был подняться, чтобы вновь сразиться с ним, но не мог оставить Агату.

– Артур… – проговорила она. – Я могу сделать временную… петлю… Повернуть время вспять…

Я подумал, что мне послышалось, но она повторила, словно в бреду:

– Временную петлю… Ты сможешь разорвать ее, если вспомнишь…

– Вспомню, – пообещал я.

Я сжал ее холодную ладонь в своей руке и поцеловал.

Она посмотрела на меня зелеными глазами и прошептала:

– Встретимся 31-го октября…

С трудом подняла руку, коснулась моего лба и закрыла глаза.

Я почувствовал, как пол уходит из-под ног. События этого дня с бешеной скоростью проносились мимо меня в обратном порядке. Перед моими глазами мелькали: чердак, лимонное платье, тыквенный пирог, летучая мышь…

Открываю глаза.

Я смотрю на Агату, на ее бледное кукольное, будто фарфоровое лицо с едва уловимым оттенком синевы, и чувствую, что еще немного, и меня вывернет тыквенным пирогом, который я съел на ужин.

Ее веки сомкнуты, выглядит она расслабленно, будто прилегла отдохнуть после трудного дня и мгновенно провалилась в сон. Но по широкому уродливому порезу на шее, по запекшейся темной крови, запачкавшей ее лимонное платье, по отсутствию дыхания, в конце концов, я понимаю, что это не так. Совсем не так.

Но, кажется, я знаю, как это исправить.