Я усмехнулся, ушла Лика эффектно. У нас стояла горка из шампанского, Лика выдернула нижний фужер, мило испугалась, подняла бокал и звонко произнесла:

– Поверьте мне, это вышло не случайно!

Выпила залпом шампанское и выбежала в платье на улицу. Я бросился за ней. Но меня задержала Лена и, когда я вышел на крыльцо, на снегу остались следы от её тонких каблуков. Тонкие ямочки на тропинке, как следы от пуль. Я смотрел на них и чувствовал эти дырочки на своём разбитом сердце. Её машина сверкнула бордовым боком, мигнула фарами и уехала. Навсегда. Это было три года назад.

Я курил и не замечал лёгкого морозца, жмурился на солнце. Забыть, забыть. Всё забыто. Но воспоминания не покидали меня. Лика была везде. Лика была во мне. Три года назад стоял такой же солнечный и морозный день. Мы праздновали мамин день рождения. Были приглашены музыканты, гости. Я собирался сделать ей предложение. Я, который зарёкся жениться! Была моя жена. Мы обсудили развод и раздел бизнеса. У меня в кармане в маленькой бархатной коробочке лежало кольцо. Чёрт! Оно до сих пор лежит в ящике моего стола в сломанной бархатной коробочке. Лика так и не узнала об этом.

– Милый, ты простынешь, – из дома вышла Зоя с курткой в руках.

Я вздрогнул и поморщился. Вот только её тут не хватало. Чудесное ожидание, что сегодня всё повториться, что не было вот этих трёх лет без Лики, что сегодня я сделаю ей предложение рассеялось, сменилось раздражением. Меня вернули в сегодняшний день. Я не хотел возвращаться, но кто мне это позволит? Я почувствовал, что замёрз. Я улыбнулся Зое. Я научился лицемерить и скрывать эмоции. Мне не было дела до чьих-либо чувств. Меня заботило, чтобы о моих чувствах не догадались. На это уходили все силы. Так что на других ничего не оставалось.

– Я уже возвращаюсь, – мягко улыбнулся и подтолкнул Зою в дом.

– Я поехала за музыкантами. Будет трансфер для гостей?

– Да, конечно, – бросил я.

Ничего не повторится. Ничего! Я всё ещё женат на Лене, а Зоя живёт в моём доме, хотя мы уже давно не спим вместе. Я понимаю разницу между любовью и желанием. Любовь – это солнце, желание – только вспышка. Любовь – это жизнь. Желание слепой и жестокий пожар, который опаляет других. Сам я в этом пожаре не горю. Я закалён. Я жесток.

С Ликой было не так. Я не могу объяснить, но нас притягивало друг к другу, мы чувствовали друг друга, у нас совпадали фразы, мы видели одно и то же. Это безумие, загадка, которая ни с кем не повторилась. Ни с одной женщиной в постели ни до, ни после Лики мне не было так хорошо. В жизни бывает только одна большая любовь, все предшествующие ей любови – лишь проба пера, а все последующие – навёрстывание упущенного. Я вообще не помню других в постели. Они безлики. Без Лики. Чёрт!

Я никому не говорил про Лику, пока мы были вместе и тем более никому не сказал о разрыве. Я хотел один обладать ею и оплакивать её. Мне не нужны зрители. Мне не нужны сочувствующие. Это моя боль. Это моя битва, в которой я проиграл. Раньше я никогда бы не поверил, что от любви можно умереть. Можно. Нет, я остаюсь в своём теле, дышу, ем, пью, занимаюсь сексом. Это оболочка. Живой мертвец. Я теперь знаю, что это такое. А самое интересное, что это неизлечимо. Человек привыкает ко всему. Вот я и привык. Но, чёрт возьми, почему так больно?

Мама всё видит, всё знает, но не вмешивается. Она просто каждый день стала заходить перед сном.

– Никитушка, я поболтать.

Она говорит о прошедшем дне, о всякой незначительной ерунде, а сама внимательно смотрит на меня. Улыбается, а глаза печальные, тревожные. Она старается прочитать что-то в моей душе. Зря мама старается. Душа сгорела. Нет души у меня. Пусто внутри. Никого нет дома, свет потушен, двери закрыты. Даже пепелища не осталось. Ветер разнёс пепел. Только вот ничего не растёт на пепелище. Как там у Бродского?