– Конечно представляю! У меня же пример был перед глазами, – улыбаюсь ей. – Ты же справилась. И мне не страшно.

– Я – это другое! У меня были тетя Лида и ты.

– У моего малыша есть я, – снова пожимаю плечами. Не запугает.

– И мы есть у твоего малыша, – на стол с грохотом опустился кулак Брянцева, да так, что чашки подпрыгнули. И мы с Ксюхой тоже.

– Вот видишь, – взмахиваю пальцами в воздухе, поддерживая жениха подруги. – Вырастим. Воспитаем.

Пьем чай, поглядывая друг на друга из–под полуопущенных ресниц.

– Долго еще в сауне были? – заполняю паузу.

– Только что оттуда. Младший Ольшевский бунтовать начал, они первые уехали.

– И Жека с ними, – зачем–то добавил Вадим, хотя мне это совсем (не) интересно! – Он в дрова и кашу.

– Кашу – это как?

– Саша ему по морде врезал, – понизила голос Ксюха. – За тебя. Мой тоже хотел ему по шее надавать, я не разрешила.

У меня от ее слов под ребрами стало больно, хотя казалось бы – с чего. «В кашу» – это с переломами? А если последствия? Мамочки! Из–за меня!

Едва подавила в себе желание подскочить, схватить ключи и деньги на дорогу, мчаться куда–то, искать Азанова, жалеть и ухаживать за болезным.

– Ольшевские его в клинику повезли, – продолжает подруга, – сотрясение проверить, но уже отписались, что все обошлось. Фингалом отделался.

От сердца отлегло. И вообще не должно меня состояние Жени беспокоить, у него есть кому утешить. Гарем пусть свой вызовет…

– Юль, Женя переживает, – Ксюшка сжала мое запястье, поддерживая. – Для него это слишком внезапно и неожиданно.

– Хм. Еще бы. Такая новость. Одноразовая девушка и вдруг беременна, – я уже пришла в себя, и яд из моего рта сам выплескивается.

– Не говори так.

– Как есть, что уж. Будем считать, что я намеренно его соблазнила и забеременела. Просто потому, что искала нужный генофонд и он мне подошел. Можете так и передать. Претензий не имею.

– Злая ты, Юлька, – зыркнул из–под бровей Брянцев, за что получил толчок коленом от невесты.

– Какая есть, – развожу руками.

– А ты как себя чувствуешь? – перевела разговор подруга. – Токсикоз есть?

– Утром был. Кофе из–за него не выпила, – с улыбкой хмыкаю. Теперь можно делиться с подругой своими ощущениями так же, как она с Наташей обсуждала свою беременность.

– Мне вода с лимоном помогает. А кофе врач не рекомендует.

– Я этих лимонов уже два ящика купил, – вставляет пять копеек Брянцев. – Два пацана! – гордо растопыривает два пальца. – Все в двойном размере.

– Ну, во–первых, не два ящика, а всего лишь два раза по два килограмма. Во–вторых, мы еще не знаем пацаны там или девчонки, – делает ему глаза Ксюха.

– Пацаны конечно! Бабуля моя с космосом, – Вадим задрал голову, посмотрел на потолок, мы с подругой тоже посмотрели наверх. Потолок как потолок. Белый, натяжной, – сконектилась, а там врать не будут!

– Ладно, пусть будут пацаны, – смилостивилась Ксения. – А в–третьих, привыкай, папочка. То ли еще будет.

– Не пугай его, – журю подругу. – Сбежит еще.

– Не, я не трус, – вспыхнул Вадим. – Я после пацанов еще девчонок сделаю, вот увидишь. Если диван никуда не сбагрим, – шепотом добавил, закрыв рот ладошкой, якобы чтобы Ксюха не слышала.

– Балабол, – смеемся вместе с ней.

Они такие милые. Наблюдать за Ксюшей и Вадимом одно удовольствие. Рада за подружку. Она заслужила свое счастье.

Провожаю их ближе к полуночи.

Ксюшка вспомнила, что привезла мне телефон. Едва не уехала с ним домой. Забираю, попутно проверив вызовы и сообщения. Пусто.

Долго стоим на площадке, шумно прощаемся.

Дверь квартиры напротив открылась. Я успела забыть, что теперь живу не одна на этаже.