С потекшим макияжем, в свитере и джинсах, с тяжелым рюкзаком за плечами, прижимая бутылку вина в груди, бесхвостая Катя вошла во двор резиденции Кеши и Толика. Кеша ждал у двери и приподнял тюлевую шторку, пропуская Катю в темные сени.

На маленькой кухне пахло гречневой кашей и абрикосами. Тикали старинные ходики. Урчал допотопный холодильник «Минск». Кеша без лишних вопросов забрал бутылку, поставил ее на кухонный стол и обнял Катю. Плотину, сдерживающую ее чувства весь день, наконец-то прорвало. Катя уткнулась в плечо Кеши и заревела.

Спустя несколько минут Кеша усадил ее за стол и налил теплое вино в два стакана. Катя еще не могла сказать ни слова. Икая и всхлипывая, она сделала несколько глотков.

Кеша ничего не спрашивал. На столе стояла тарелка со спелыми абрикосами. Кеша сел рядом на табуретку и придвинул тарелку Кате.

– Ешь. Толик на дачах подрабатывает на уборке фруктов. И домой приносит кое-что.

Катя мотнула головой в сторону бутылки. После второго стакана голова прояснилась – винишко сделало свое дело, и она вытащила из рюкзака проклятый хвост, усыпанный новогодними блестками.

Кеша сразу оценил ситуацию.

– А твой где?

В эту минуту в дверях появился Толик с коробкой пахучих яблок в руках. Легкий загар покрывал его лицо и чуть растянутые жилистые руки. Загар был ему к лицу, как и улыбка до ушей. Но в эту минуту Катю больше не волновали ни красота Толика, ни потекший по щекам макияж. Кате было все равно. Жизнь без хвоста вдруг потеряла смысл.

– О, у нас гости? Катюх, привет. А что с хвостом?

Катя завыла, как раненый олень.

Толик поставил коробку с яблоками у стены и сел на пол у ее ног. Так они и сидели, пока Катя не перестала реветь и, вытерев слезы и нос, сложила руки на коленях.

Ребята переглянулись. Кеша кивнул, и Толик придвинулся к Кате поближе и взял Катю за руки.

– Катя, вопрос не совсем тактичный, но все же я спрошу – сколько тебе лет?

Катя не стала кокетничать и просто ответила:

– 25 будет в следующее во-воскресенье.

– 25! – хором сказали ребята и облегченно вздохнули.

– Чему вы так радуетесь? Это что, возраст, когда все хвосты отваливаются?

Толик зашелся приятным смехом.

– Почти так.

– П-прекратите ржать. Объясните-те сп-сперва. Что за волшебная цифра 25? – спросила Катя, немного заикаясь.

– И вправду волшебная. – Толик только улыбался. – Для нас, мутантов, таких цифр целых четыре.

– Если доживешь, – подхватил Кеша.

– Не каркай, все доживем и еще всех переживём. – Толик кивнул Кеше и продолжал: – 25, 50, 75 и 100. Это возраст, когда наши особенности, ну там рожки, крылья, хвосты мутируют. Нам Ираида Петровна на лекции объясняла…

– Кто т-такая Ираида Петровна? – спросила Катя.

– Она в «Балтике» с Михалычем работает. В пивной лаборатории, – ответил Толик.

– В лаборатории дрожжевых культур, – поправил Кеша, – у нее химическое образование. И она проводила образовательную лекцию для мутантов.

– И что? – спросила Катя.

Кеша продолжил:

– Она много чего рассказывала, но основная мысль, что ничто не вечно под луной. И человеческое тело и мутирующие органы в том числе. Из-за сложного генного коктейля белков и коллагена, частого использования наших органов всё это изнашивается и иногда отваливается, как…

– Как у Шарика в «Простоквашине»? – закончила фразу Катя.

Кеша кивнул.

– Так куда же он делся тогда, если отвалился?

– А под кроватью смотрела? – спросил Толик.

– Да, не было его там.

– А кровать заправила?

Катя отвела глаза. Она жила одна и никогда не заправляла постель, только лишь когда родня из Ульяновска приезжала в гости. Наверное, он так и лежит в складках простыни. А она, дурочка, бегает ищет.