Отец сидел на корточках в прихожей и что-то подбирал с пола. Рядом с ним валялась открытая Эммкина сумочка, набитая ее сокровищами – какими-то серебристыми ленточками.
– Как это я не услышал? – бормотал он.
– Они знают, когда приходить! Время самого глубокого сна выбирают… – У входных дверей стоял дядя Юра, Дорин муж. Это он, оказывается, поднял тревогу рано утром, когда, идя на работу, увидел, что наша дверь почему-то открыта, а в прихожей никого нет… – Они свое дело знают, – сказал он, как бы отдавая должное мастерству воров и в то же время сожалея о постигшей нас беде.
– Как же это я не услышал? – снова пробормотал отец.
– Я слышал… Я их услышал! – Я сказал это сначала очень тихо, потом выкрикнул, вдруг ясно вспомнив, что случилось ночью.
Отец поднял голову.
– Ты слышал? Тогда почему не позвал, не кричал, что грабят?
Я собирался ответить, что не кричал, потому что голос мой исчез куда-то, звуки не вылетали из горла. Но объяснять это было слишком трудно. И почему-то ужасно не хотелось.
– Ну, чего вам надо от ребенка? – Мама подошла и обняла меня. Она, как всегда, все понимала. – Он крепко спал, ему что-то почудилось сквозь сон… И слава Богу, что…
Она не закончила, поцеловала меня, потом подошла к вешалке.
– Слава Богу, взяли только пальто одно… Демисезонное. Нахлебнички…
Глава 23. Мой папа тоже педагог
– Юабов, если еще хоть раз сделаю тебе замечание, запишу его в дневник!
Дождался… Как теперь быть? Как я могу не ерзать и не оглядываться, если за моей спиной сидит Лариса Сарбаш. У Ларисы такие глаза, что стоит ей взглянуть на меня, как я… Ну, я не знаю, что тогда происходит со мной, только мне все время хочется смотреть на нее и смотреть. И что-нибудь ей говорить, потому что Лариса замечательно слушает, ее глаза тогда открываются совсем широко… Эх, если бы мы сидели рядом! Но Лариса сидит позади, а я – за второй партой в среднем ряду, так сказать, под самым носом у нашей учительницы. Оборачиваться – нельзя. Не оборачиваться – просто невозможно!
Я томлюсь, а учительница наша Екатерина Ивановна, или Толстуха, как мы прозвали ее еще в прошлом году, в первом классе, прохаживается в это время вдоль классной доски. Пол возле доски обычно поскрипывает, а уж под ней-то должен скрипеть – вон какая грузная. Но учихала наша умеет ходить как-то по-особенному: она не переваливается всей тяжестью с ноги на ногу, а как бы медленно плывет, как бы катится… И пол молчит! Заложив руки за спину, Толстуха плавает взад-вперед, взад-вперед – и все говорит, говорит… Рассказывает новый материал – про круговорот воды в природе.