Она задумалась, привлекательно закусив нижнюю губу. Её взгляд встревожено метался. Я верил, что она никогда и никому не врала, кроме этого раза. И, возможно, Миратэя сама себе не может признаться в такой нелогичной боязни, и сейчас в ней боролись страх передо мной и нежелание быть пойманной на лжи, что вдобавок будет выставлять напоказ её слабости. А слабой выглядеть она не хочет.

Я в это время раздумывал, зачем вообще это делаю? Что это даст? Даже если она согласится, сомневаюсь, что это изменит её решение больше не встречаться. Слишком непоколебимой она была в прошлый раз, говоря, что мы не должны видеться. А вот как мне жить дальше, с ещё одним поцелуем в памяти?!

В прошлый раз всё было спонтанно и стремительно. Я помню вкус и аромат, помню мягкость губ, даже несмотря на то, что они были плотно сомкнуты, помню её тело, прижатое к моему, но всё это как-то зыбко, вскользь. От этого же поцелуя я намереваюсь взять всё возможное. Успеть прочувствовать и запомнить каждую мелочь. Только что я с этим буду делать потом? Лелеять эти мгновения в памяти, медленно умирая от тоски? Может, не надо? Может, не стоит зарывать себя ещё глубже? Но нет… если Миратэя согласится, я не откажусь от своих слов и не упущу такую возможность. Слишком тянет меня к ней. Слишком. Настолько, что даже стоять на месте становится всё сложнее. Будь моя воля, я бы не выпускал её из своих рук до конца жизни. Не ел, не пил… просто держал бы и дышал ею.

– Я согласна! – решительно сказала Миратэя. – Но, Рэйм, ты обещаешь сразу же уйти, молча, и больше не приходить сюда. Не искать со мной встречи, не ждать и не думать обо мне.

– Нет, Миратэя! Извини, но обещать не думать и не ждать я не могу, оно как-то само собой происходит и от моих желаний не зависит. Но я сразу же уйду и больше никогда сюда не вернусь. И, как и говорил, даже гулять в эту сторону не стану. Клянусь! – Я медленно двинулся к ней, она хотела сделать шаг назад, но устояла. – А ты обещаешь не вырываться, не дёргаться и не отталкивать меня?

Получив в ответ неуверенный, но утверждающий кивок, я подошёл. Ветер дул рывками, то сзади, то с боков, то ли пытаясь встать между нами, то ли, наоборот, подталкивая. Я не торопился, стараясь растянуть удовольствие, грозящее мне потом мучительной смертью. Медленно подняв руку, провёл ладонью по её волосам, мягким и гладким, словно у ребёнка. Запустил пальцы в локоны.

– Ты говорил только про поцелуй! Речи о поглаживании не было! – с упрёком в дрогнувшем голосе проговорила моя мечта и попыталась отступить.

– Так это неотъемлемая часть поцелуя, – удержал я её на месте. – Ты разве не знаешь? – простодушно спросил я.

Миратэя снова закусила губу, опустив взгляд, не желая признаваться, что нет, не знает. Ха, будто я знаю!..

Я вернулся к своему занятию. Выпутав пальцы из волос, медленно, не отрывая ладони от её кожи, переместил руку на шейку, и погладил большим пальцем щёчку, ладонью поднимая её голову. Я хотел, чтобы она смотрела на меня, а не куда-то в мою грудь. Она подняла. Смотрела затравленно, но решительно. Ощущая её мелкую дрожь от попыток сдержаться, начал медленно склоняться к манящим губам, а в синих глазах затравленности становилось всё больше и больше. Когда между нами осталась всего пара-тройка сантиметров, я замер, дал ей время привыкнуть, прочерчивая пальцами второй руки дорожку по опущенной вдоль тела руке. Туда и обратно, до самой шеи. Затем опустил на талию, плотнее прижимая Миратэю к себе. Моё сердце билось всё сильнее и к этому моменту уже было готово выпрыгнуть из груди, чтобы навсегда остаться с ней. Дыхание же сбилось, как во время бега. Еле дождавшись, когда решимость заменит в глазах страх, я прильнул к её губам.