Воспользовавшись моментом, я сбежал. Пусть эти злосчастные римляне давятся своим недозрелым вином и хвалебными песнями над чахлыми колосками для глупой богини Майи6.

Этот лес известен мне с рождения. Поскорее бы уже родной дом. Самое важное – пересечь открытые пространства лугов. Весенний воздух щекочет ноздри, узнаваемо пьянит первоцветами. В этом году весна холодная и поздняя. Наверняка, боги благоволят нам! Долго не давали сойти снегу, чтобы римляне не прошли раньше. За лесными ароматами вспыхивают воспоминания, как угольки потухшего костра: вот мой первый Белтайн, который помню. Пламя заставляет отшатнуться, но мама, смеясь, берёт за руки, и я взмываю над костром. А вот мы с возлюбленной Арлетой идём в лес за цветами для весеннего куста, её губы тоже похожи на лепестки распускающихся розовых яблонь. Тёплые и душистые под покровом ночи. В поцелуях нас окрыляли птички Аэнгуса7.

Конечно, после этого нам понадобилось благословение друида и моего отца Теуторикса, короля племени. Это было 5 консулов8 назад. От воспоминаний или от быстрого бега заслезились глаза. Жива и здорова ли моя любовь? А остальные родные? Как же я скучал в плену всё это время! Главное – успеть, пока стадо не отправили на дальнее пастбище. Нужно, чтобы всё племя было в сборе. Все силы пригодятся! Праздник Белтейн уже близко – верба давно расцвела, а яблоневые деревья стоят наготове. Вскоре я услышал традиционный праздничный горн. Как не вовремя! В ветреную погоду этот звук может донестись до противника очень быстро. И в идеале напугать врага. Но только не сейчас. Римлян тысячи, и скоро прибудет ещё подкрепление. Поэтому надо собрать все племена, объединить вождей. Если они сейчас живут мирно.

Я остановился лишь на мгновение – выпить воды из ручья, который совсем рядом с поселением. Освежающий родной вкус придал сил, чтобы сделать последний рывок.

Вот уже за деревьями на большой поляне показались отсветы пламени. Два огромных костра, между которыми надо пройти для очищения. На поляне собираются жители. Родных пока не наблюдаю. Скот ещё не угнали – его погонят только после обряда очищения, скоро приведут.

Прячусь за деревьями и пытаюсь отдышаться. Теперь надо подходить аккуратно, а то подстрелят свои же. Вижу смутно знакомые лица – малолетние дети выросли в сильных мужчин, да и я изменился. Не узна́ют. Римская одежда некстати. Нож, который помог мне выйти из клетки сегодняшним вечером, кладу под дерево.

Выхожу сразу на середину поляны, поближе к костру и вбитому в землю весеннему столбу, обвитому цветами. Вытянутые руки перед собой – понятный на всех языках жест, означающий, что человек не вооружён. Двое мужчин сразу подходят ко мне, оружие готово прижаться к моей шее.

– Кто ты, чужеземец? – спрашивает один.

– Уиснеч9, сын вашего вождя, – голос не слушается меня, язык отвык от родных слов. Да и волнуюсь, каждое мгновение на вес золота. Хотя сыну правителя надо держать лицо.

– Он пять зим назад ушёл отдыхать на Равнину Блаженства. Говори, кто ты! А не то…

– Уиснеч, – твёрдо повторяю я, оглядывая вчерашних подростков грозным взором, – я помню тебя, Бойд, как ты ещё бегал без штанов на заднем дворе своего отца Вейлина. Жив ли он ныне?

– Неужто ты выиграл у Беленуса в гвидбуйл10? Или это сам Беленус в канун Белтейна к нам пожаловал? – упал на колени один из охранников ритуальных костров. Остальные присмотрелись и опустили оружие.

– Если больше нет моего отца Теуторикса11, веди к главному! Это срочно!

– Да, следуй за нами.

Дверь моего дома покосилась. Время не щадит даже постройки вождей.